Не возвращайся
Шрифт:
— Как будешь готов — поговори с ним, может твой папа даст тебе правдивые ответы. А ты скажешь ему, какую боль он тебе причинил. И решишь — прощать или нет.
— Такое я не могу простить. Он знал, что я люблю, то есть любил Тамилу. Знал, как сильно. И у него есть ты! Ты же лучше в миллион раз! Ладно, мам, не будем об этом. Я просто скажу вот что: с ним в одном доме я жить не стану. Подлечусь, и съеду к парням, они снимают, вместе разделим аренду. Но если ты решишься уйти — я с тобой останусь на первое время и поддержу. Ты знай это, мам, ты лучшего заслуживаешь.
Когда мы с Ликой ехали домой, я думала об этом самом «лучшем» —
Пашина младшая сестра смеялась что Паша отхватил жену, которой не достоин. Мы с Аней вместе танцами занимались, и его сестренка видела какие парни на меня заглядывались, гораздо более обеспеченные чем тогда еще студент, снимавший убитую двушку в хрущевке вместе с однокурсниками.
Мои подруги то же твердили: не понимали, как девушка из состоятельной семьи связалась с «голодранцем», и с беременностью меня не поздравляли, а вздыхали, что я сама себя привязываю не к тому мужчине.
Да, все кроме свекрови считали, что я достойна лучшего. А я просто была счастлива любить Пашу, принимать его любовь. И благодарна была за то, что он меня из моей «благополучной» и обеспеченной семьи забрал.
Паша учился, Паша работал, а я была рядом. Растила Глеба, поддерживала мужа в его стремлении к успеху. Стала не экономистом, на которого училась, а ландшафтным дизайнером. Затем у нас появилась Лика. Я продолжала растить детей, поддерживать мужа, подрабатывать… и перестала слышать, что достойна лучшего. Я этому радовалась. Пусть, всегда останавливала подобные унизительные фразы в адрес мужа, но я и правда была счастлива что все, наконец, оценили Пашу.
Вот только, кажется, теперь сам Паша решил, что достоин большего. Многие его приятели и коллеги расстались с женами и нашли подруг помоложе. Паша тоже захотел? Или решил, что я — для дома, а Тамила — для удовольствия и любви?
— Я в саду побуду, — буркнула Лика, как только мы подъехали к дому.
— Зайди хоть руки сполосни и перекуси. Лик, ну в самом деле.
Дочка взглянула на окно дома — там Паша стоит — и головой покачала. В сад побежала. А я вошла в дом.
— Ась, стой, как Глеб? — Паша вышел из кухни с чашкой кофе в руке.
— Чуть лучше, возможно, скоро домой разрешат забрать.
— Я к нему съезжу сегодня, еще раз поговорю. С Ликой тоже, устроила она, конечно, — хмыкнул Паша, — но сначала с Глебом. Он всё поймёт правильно, если успел успокоиться.
— Глеб постарается всё понять, если ты поговоришь с ним честно. Без сказочек, Паш. Пора бы признаться во всём правдиво. Приди, и повинись перед сыном, может он простит со временем. А будешь продолжать врать — вряд ли, — не выдержала я.
— Я понять не могу, почему вы все меня во враги записали. Я повод давал? Ась, я уже говорил: спустился вниз к ноутбуку, нужно было проверить отправил ли я задание. Забыл из-за поездки — отправил или нет. Пришла Тамила, начала играть в соблазнительницу. Я позволил, хотел посмотреть насколько далеко она зайдет. Это, блять, всё, — процедил Паша.
— Наша песня хороша.
— Не веришь, и Глеб не верит. Прекрасно, — рыкнул. — То есть, мне нужно прийти и соврать ему про связь с Тамилой? И тебе? Вы не правду хотите услышать, а ложь. Идиотизм!
Как же он раздражен. Оскорблен. Даже убедителен. Вот только я не идиотка.
— Паш, дай мне свой телефон, — решилась я и протянула руку. — Прямо сейчас, не задавая вопросов. Дай.
— Проверку решила устроить? Держи, — он достал его из кармана. — Пароль напомнить?
— Я помню, — набрала нужные цифры, открыла диалоги, чтобы ткнуть Паше в лицо сообщением Тамилы, но не нашла его.
Пусто.
— Паш, а где переписка с Тамилой?
— Какая переписка? — скривился муж.
— С нового номера, — посмотрела Паше в глаза. — Та самая, где она предлагала всю вину на себя взять, в любви тебе признавалась, винилась. Где это сообщение? Ты ответил, кстати? А старые где, не с нового номера, а со старого? Я их не видела. Тоже подтёр? Ну, что молчишь?
Глава 7
Он стоит напротив, смотрит на меня и жует губу. Я ответа жду, будто словами что-то можно исправить. Сжимаю его телефон.
Сейчас он как-то объяснит то сообщение. Скажет, что это недоразумение. Упрекнет за то, что я снова подумала о нем плохо. Обнимет, может быть. Или я просто проснусь и все, что случилось окажется всего лишь кошмаром.
Паша сделал глоток кофе.
— Ты в моем телефоне рылась? — спросил. — Зачем?
Вспыхнула. Неужели это сейчас важно? Ему пишет малолетняя девчонка, в любви признается, извиняется, а он даже оправдываться не собирается?
— Рылась, и пусть, — вскинула голову. Мне стыдно, что я до этого опустилась, переписки и звонки — личная территория, и я саму себя унизила. Залезть в телефон к мужу — расписаться в неуверенности. Допускать мысль, что он мне изменяет — дико. Это адские выходные, я превратилась в ревнивую неврастеничку, хуже только рубашки его нюхать, искать на нем чужой запах. — Может, мне раньше стоило этим заняться? — посмотрела на экран. — Время от времени проверять твой телефон. Я бы все узнала отсюда, и Глеб не попал бы в больницу, Лика не встретилась бы с Тамилой, сколько это у вас уже длится? Год? Паш, так ведь этой девчонке тогда семнадцать было, — дошло до меня, и я ужаснулась.
— Ты вообще уже с ума сошла? — муж брякнул чашкой по столу, и остатки кофе вулканом метнулись в воздух, в стороны разлетелись. — Ася, ты в себе? — он приблизил лицо к моему, заглянул в глаза. — Какой год? Я работал. Я открыл фирму. Я для вас зарабатываю, для вас живу и уже достало, что в ответ от тебя придирки летят. Ты сама не думала, что остановиться пора? И не тыкать меня носом в выдуманные косяки. Я, может, потому и пропадал в офисе до ночи, что домой идти не хочется, ведь там ты и ушат дерьма.
Он сказал это и осекся, отодвинулся от меня и растер ладонями лицо.
А я стою, как оплеванная. И не верю ушам.
Да, в последний год мы с Пашей много ссорились, но никогда еще не говорил, что не хочет вечерами возвращаться ко мне. И это так больно сейчас, что слезы на глаза наворачиваются, ведь я же его не ругала, а просто делала замечания, волновалась. Или что, мне уже слова сказать нельзя?
— Извини, — выдохнул муж. — Не то хотел.
— Что хотел — то и сказал, — поморщилась. Посмотрела в окно на Лику — дочка сидит в беседке, уткнулась в планшет. — Паш, так надо было сразу признаться. Что встретил… Тамилу. Это было бы честно. Глеб жениться хотел. А ты с девушкой сына, прямо дома, когда дочка за стеной спит, — в мыслях снова ожила та картинка, и я передернулась.