Не все то золото
Шрифт:
— Сейчас звоню Жоре. Как только будет что-нибудь известно — перезвоню. Все, отбой.
Полина повесила трубку, а я пошла глазеть на Дрюню, готовящего обед на моей кухне. В голове моей вертелась песенка: «Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил…» при виде Дрюни в переднике. Ну, просто душка! Идеальный муж! Мне б такого.
Только мы сели за стол обедать и одновременно отмечать нашу замечательную покупку, как зазвонил телефон.
Трубку пошел брать Дрюня, так как я очень сильно набила себе рот всякими вкусностями и не могла никак их прожевать.
— Оль,
Я, кое-как справившись со своими челюстями, ринулась к аппарату.
— М… угу… — все, что я смогла произнести, дожевывая оставшийся кусочек чего-то.
— Что, новый муж уже совсем прижился, даже трубку берет? — Полина ехидничила.
— Нет, просто я никак не могла прожевать, — я не оправдывалась, а излагала факты.
— Ага. Небось уже покупку обмываете? — она не дождалась моего ответа и продолжила. — Жора отзвонился, сказал, что машина «чистая»: и растаможка есть и все остальное как надо. Только знаешь что… Чтобы уж наверняка было, нужно этого мальца — Руслан, говоришь, его зовут? — припугнуть, чтобы он все про Олежека рассказал. Займитесь этим с Дрюней, раз уж у вас хорошо вместе получается. Можете сказать ему, что машина «левая». Он же мог и не знать этого, не первый хозяин, а крючок проглотил. Кстати, Жора сказал, что машины, проходящие через таможню Калининграда и Пензы, в большинстве случаев числятся в угоне где-нибудь в Польше или Германии. Так что этим и пугайте, если не захочет по-хорошему разговаривать. Ладно, не буду больше мешать!
— Подожди, Полина. Как вчера вечер с Овсянниковым? — я не удержалась и спросила, любопытство одолело.
— Если в двух словах — то отлично. Ну все, пока. Тебя ждет твой «муж», не забыла? — Полина съехидничала и отключилась, а я помчалась с хорошей новостью на кухню.
— Дрюнь, а что ты собираешься делать с новой машиной? — мне почему-то не хотелось, чтобы Дрюня ее продавал.
— Ну… я еще не знаю, — Дрюня замялся и было видно, что он и правда не знает, что ему с ней делать. — Давай потом об этом подумаем? Завтра, например…
— Давай. Только нам еще надо будет подумать над тем, как развязать язык Руслану, чтобы он все нам рассказал про своего дружка. Полина, вон, предложила, как это можно сделать. Может обсудим?
— Завтра… все радости — завтра, — Дрюня решил прекратить поток моих речеизлияний и сказал эту цветастую фразу, которая мне сразу понравилась.
Я задумалась. Где-то уже слышала, но где — вспомнить не могла.
Уткнувшись носом в свой стакан, я сидела и думала, думала, думала… Ага! Вспомнила! Как-то на улице с лотка я купила книжку, такого карманного формата, кажется, Беатрис Смолл. Она-то и называлась: «Все радости — завтра».
— Ух ты! Ты что, романы читаешь? — удивилась я и поглядела на Дрюню широко раскрытыми глазами.
— Тьфу ты, Ольга! Чего ты привязалась со всякой чепухой, — я немного обиделась, но потом остыла. — Давай лучше покупку отметим. А то сидишь как истукан и смотришь на свой стакан пустой. Как в трансе, ей богу!
Дрюня закончил свою речь громким бульканьем, наполнил мой
Проотмечали мы уже заполночь. И, решив, что завтра нам надо быть свежими как огурчики, так как предстояло очень важное дело по запугиванию Руслана, дружно завалялись стать каждый на свое спальное место.
Продрыхли мы до десяти часов без задних ног. Быстренько перекусив с утра чем бог послал бог вчера вечером, отправились все на тот же рынок. Только теперь на машине.
— Слушай, ты, придурок, еще будешь ломаться? — грозно наступал Дрюня на обалдевшего Руслана.
Последний явно не ожидал нас увидеть и к таким «наездам» с утра пораньше готов не был.
— Дрюня, ты поосторожней, а то руку ему сломаешь, — решила вмешаться я. Я же давала клятву Гипократа, вот и выручай теперь всех подряд.
— Ничего, зато мозги на месте будут! Ты что ж это, сволочь поганая, нам «левую» тачку продал? — Дрюне надо быть актером — деньги будет зашибать огромные. Но с рукой Руслана он явно переигрывал, тот уже корчился от боли и не мог ничего сказать.
— Андрей, отпусти его! Он сейчас все объяснит, — я не выдержала и стала отрывать Дрюнины ручищи от Руслана.
— Ну пусть попробует, — саркастически заметил Дрюня. — Начнем, парень. Давай, рассказывай, за каким лешим тебе понадобилось продавать нам левую машину?
Руслан потирал ушибленную Дрюней руку и смотрел в асфальт.
— Не знал я, что она левая, — тихо произнес он.
— Да что ты? И как же так случилось? — Дрюня сидел на капоте какой-то машины, сложив руки на груди, и вопрошал Руслана.
— Хозяину пригнали машины, он просил продать, обещал приличные комиссионные. Да не знал я, что она левая, — Руслан даже всплеснул руками и топнул ногой в подтверждение своих слов.
— И через нотариуса — старого знакомого — легче оформить «левую» машинку, чем через ГАИ. Да, дело… — размышлял Дрюня вслух, бормоча себе под нос.
— Чего? — не понял Руслан, слишком тихо Дрюня изъяснился.
— А ничего. Так, парень, слушай: либо мы едем с тобой в нашу родную милицию, и ты признаешься в угоне, либо сейчас ты все рассказываешь, что спросит Ольга. Выбирай, — голос Дрюни был спокоен и строг, как у учителя, который вразумляет нерадивых учеников.
Руслан, подумав недолго, решил, что в милицию ходить не стоит, лучше рассказать все мне.
И рассказал: где познакомились с Олегом, как занялись вместе бизнесом — пригонял и машины из-за границы.
Говорил, что знал увлечения Олега женщинами в возрасте, знал о девушке Олега и не понимал, как это он успевал «работать» на два фронта.
Я в свою очередь поведала о безвременной кончине Олега. Руслан собрался было плакать над смертью верного друга, и поплакал. У человека такое горе, нельзя же сразу из него веревки вить. Вот я и подождала, когда он закончил слезы лить. А потом стала расспрашивать, где он был в момент убийства Олега.
— Где был? Да мы тут с ребятами день рождения отмечали во-он того верзилы, — ткнул пальчиком в огромного гориллоподобного мужчину Руслан.