Не выпускайте чудовищ из шкафа
Шрифт:
Ни мне.
Даже жаль их стало. И я попросила восстановить артефакты, те, что хранят от сырости и мышиных зубов, от плесени и прочих, сугубо книжных болезней.
Я даже иногда захаживала сюда.
Садилась вот в красное бархатное кресло с высокою спинкой. Вытягивала ноги и просто сидела, представляя, как однажды прочту все.
У меня даже план имелся.
По каталогу. Каталог, к слову, тоже имелся, ибо Одинцовский поверенный во всем любил порядок, а потому первым делом составил этот самый
Я выдвинула первый ящичек.
Хотя… нет, я так до вечера провожусь. Мне ведь просто карты нужны, те, что издавались нашей местечковой типографией. А где они лежат, я и так знаю. Карты, пожалуй, единственное, что я тут в руки брала.
И сейчас вытащила тяжеленный альбом.
Перенесла на стол. Вернулась. Тубы… там карты старые, но обработаны особым составом. А главное, что это не внутренние, острова, но рыбацкие. Правда, не уверена, сумею ли я понять хоть что-то. Но это еще не повод отступать.
Я сняла пару туб.
И вернулась к столу.
– Впечатляет, - Бекшеев, как следовало ожидать, библиотеку нашел. – Что-то похожее у нас дома… вы любите книги?
– Нет.
Надо было бы соврать, но не хочется.
– Пробовала читать, но… на это привычка нужна. А откуда ей у меня взяться? Газеты еще ладно, особенно некоторые. Софья иногда журналы почитать просит. Модные. И женские. Тогда да, а самой… - я пожала плечами. – Библиотека тут была. Ну и осталась.
– Это…
– Карты.
Огромный альбом был выпущен к столетию города. Та его часть, в которой прославляли мудрость Императора и прозорливость, а также прочие весьма важные особе венценосной качества, меня не интересовала. А вот план острова был нужен.
– Это Дальний. Видите?
– Старые…
– Не совсем, но шахты тогда худо-бедно работали. А здесь… да помоги, не стой столбом, - я сунула тубу. – Мишку вынесло на косу. И можно попытаться понять, откуда. Здесь течения стабильные, тоже аномалия какая-то, вроде как они должны от моря и в море, а они вокруг острова. Но линия побережья резаная.
Бекшеев вытряхнул желтоватый свиток.
– Тоже не самая новая, но не думаю, что за пару десятков лет что-то сильно изменилось.
Эта карта – тонкие линии на желтой бумаге. Значки какие-то, символы, в которых я мало что понимаю. Кружки и черточки.
Остров.
– Мы тут. Примерно, - я ткнула пальцем в южную оконечность. – А Мишку нашли…
– Здесь, - Бекшеев указал восточнее. – Очень характерная линия берега. И по высотам совпадает.
– Ты способен понять, что тут написано?
– Да. Карты читать нас учили. Вот… здесь берег поднимается. Так… скорость течения… плохо, не знаем, сколько он в воде пробыл. Хотя… смотри, здесь течение сталкивается с океаническим, поэтому,
Палец Бекшеева скользил вдоль линии берега.
– Тело унесло бы в море, - я кивнула. – Пожалуй… и еще, там не глубоко. А течение должно быть довольно сильным. Мертвецы как правило тонут, они тяжелые, это уже потом всплывают, когда легкие и кишечник газом заполняются.
Бекшеев чуть поморщился.
Ну да, это на светскую беседу совсем даже не похоже.
– Значит, сбросили его недалеко, но высота должна быть приличной. Иначе повреждений таких не было бы… причем… смотри, упал он на землю, а потом утащило в море. Значит, прилив и отлив. На отливе совсем мелко, отсюда и переломы. А на приливе стянуло в море.
И палец ползет. Дальний – остров довольно большой, но при этом очень неудобный. Берега у него высокие, изрезаны морем. И оно мелкое. А дно таит множество острых камней, не один корабль на них напоролся.
– Тут? – с сомнением произнес Бекшеев. – Самая высокая точка, в то же время течение здесь сильное. Очень. И идет аккурат сюда вот…
Он палец убрал.
– Сходится?
– Не знаю, но… проверим.
Только вряд ли что-то найти выйдет. А еще не понятно, что Мишка там делал. Старая дорога, она совсем в другом месте.
Я указала в другую точку.
– Здесь. Он должен был быть здесь.
И получается, что Мишка ослушался отца? Наверняка, не просто так. Три рубля в кармане и… и кто их дал? За что?
– Надо ехать, - сказал Бекшеев. А я поглядела в окно.
– Не сегодня. Скоро стемнеет, а в темноте вряд ли что увидим.
Да и дождь тогда был. Точно. Вода, она смывает следы. И значит, шансов нет. Или почти нет. И…
– Что-то не так?
Вот и Одинцов, сволочь этакая, тоже умел чувствовать момент.
– Днем мы тоже вряд ли что-то увидим. Мишка умел ходить по лесу. Тут, конечно, охотиться особо не на кого. Зайцы вот. И куропатки. И так, по мелочи. Так что ждать, что след оставил, не след. Тот… кого он встретил, тоже вряд ли порадует.
– Плохо.
А то я не знаю.
– Собаку у Яжинского возьмем. Нюх у волкодавов не самый лучший, но всяко сильней человеческого. Я тоже попробую, но…
Бекшеев перевел взгляд на карты.
– У меня от дара тоже мало что осталось.
– Вы меняли форму.
– И что? – я упала в кресло и вытянула ноги, испытывая преогромное желание пнуть стол. – Это только форма, да и то… изменения скорее внутренние.
Так мне во всяком случае объясняли.
Сила извне направляется в организм, и меняет его. Временно, само собой. Кости, мышцы… хорошая ищейка может сутки бежать по следу. Правда, потом упадет и сдохнет, поэтому очень хорошие ищейки стараются бегать быстро.