Не взывай к справедливости Господа
Шрифт:
– Она сама…
– Кто сама? Она – кто? – спрашивал его лейтенант Миролюбов.
– Трава…
С виртуозными матерками прибежал, запыхавшись, начштаба майор Нечаев:
– Под трибунал отдам мать-перемать! Под трибунал! – Но, обнаружив нетленной свою заначку, смягчился. – Ну, что боец, курил, небось?
– Самовозгорание, товарищ майор! – вступился за Кирилла его командир. Поднял бутылочный осколок с земли. – Фокусирует, как лупа! Вот он!
Но майор Нечаев, не глядя на осколок стекла, посмеиваясь,
– Тогда, лейтенант, может его, стервеца, к ордену представить? Распустились мать-перемать! – И медленно враскачку пошёл в степь, где вдали белели слетевшей стаей гусей солдатские палатки.
Глава третья
1
Неизвестно какое наказание получил за нерадивого бойца многодумный лейтенант Миролюбов от командира части, но рядовой Назаров был удостоен, за неимением в полевых условиях гауптвахты, десятью нарядами вне очереди по кухне.
Позже, за проведённые отличные стрельбы группа вычислителей была отмечена отпусками на родину, а Кирюша в это время отбывал свои бесчисленные наряды.
Правда, и отъелся он там, на дармовщину до того, что ему стали сниться бесконечные гурии, или вернее сказать фурии, которые каждую ночь мстили ему, убегая в самый кульминационный момент.
В каждом явлении есть положительный момент.
Служивший в санчасти его знакомый фельдшер посоветовал на ночь за неимением пустырника принимать питьевую соду.
«Как рукой снимет! – обнадёжил он напоследок. – Сам знаю!»
Хорошо отделался Кирилл по благодушию своих командиров.
В другом месте и в другом случае, его бы отдали под трибунал за умышленный поджёг вещевого склада армейского подразделения. И неизвестно, сколько бы внеочередных лет получил русский парень за диверсию. Все факты были против него, а у военного прокурора одни тузы на руках.
Но Бог миловал.
Хохочи солдат, время на твоей стороне. Дембель неизбежен, как кризис капитализма!
Долбит Кирилл неподатливый суглинок, обожженный немилосердным солнцем, и в мечтах уносится туда, куда разъехались его сослуживцы, оправдав доверие своих командиров. На гражданке сейчас хорошо. Лето. В городском парке прохлада. Девушкам парни мороженое покупают. Сами угощаются. Девушки в юбчонках по самое некуда. Вся полуправда на виду…
Ещё яростнее врубается Кирюша в землю, а земля хуже бетона, не раскалывается на глыбы, только мало-мало крошится под остроклювой киркой, а дальше – никак.
Прибежал дневальный:
– Кирюха, тебя Чапай зовёт. Он в город собирается за продуктами. Говорит: «Рядового Назарова ко мне и – бегом!». Чапай вроде как навеселе. Возле усов мухи, как возле дерьма
В армии, известное дело, от солдат ничего не спрячешь. Всё узрят. Всё приметят. Всё прощупают.
Сам знаю. Сам служил. Сам нырял, куда собака нос не совала…
2
Чапай, мужик хоть и простоватый, но довольно въедливый, был теперь непосредственным командиром рядового Назарова.
Кто дал старшине такую кличку – неизвестно, но она прилипла к нему, как потная гимнастёрка к телу.
«Что с него возьмёшь? – говорили солдаты. – Чапай, он и есть – Чапай!»
Кто служил в армии, тот знает, что для простого солдата, страшнее старшины, зверя нет. От него зависит всё – и твоё благополучие, и твой желудок.
Поэтому спорить со старшиной – себе дороже.
Чапай – старшина от рождения. Он, если во что упрётся, то или стену повалит, или перешагнёт.
Граматёнки у него особой не было, но по долгу службы и по необъяснимому желанию поучать, любил проводить в любое свободное время политзанятия. Солдатам на полном серьёзе разъяснял, что вот скоро советский человек будет сажать яблони на планете Маркс. Что планета Маркс, земля коммунистического будущего – она и цвет имеет красный, как звезда на пилотке, и будут жить там только одни пролетарии – человеческий гегемон. Которые никогда не позволят, чтобы американские вонючки топтали нашу красную землю Маркса.
Он почему-то упорно называл Марс Марксом, хотя его, на свой страх и риск, не раз поправляли солдаты.
Конечно, старшина был дурак, что не мешало ему говорить свысока глупые сентенции.
Солдаты втихомолку посмеивались над Чапаем, но напрямую побаивались – это было равносильно выплёскиванию кипятка против ветра.
Всякий старался не быть у старшины «на глазу», а если кто попадался, то вёл себя с подчёркнутой услужливостью, что больше всего унижало Чапая, но он до этого умом не доходил.
Рядовой Назаров тоже старался подладиться под старшину: рассказывал вдохновенные байки о своей, якобы забубенной, гражданской жизни, о похождениях по женским общежитиям, о воровских законах, к которым он, правда, не имел никакого отношения.
Эти байки располагали к Назарову новоявленного командира, который до призыва кроме таёжных сосен в глухом кержацком селе, ничего не видел.
Теперь при любом удобном случае старшина хозвзвода давал Кириллу всяческие послабления, иногда приглашал к себе поговорить о политике, о планете «Маркс», мол, хорошо бы там вместе с яблонями кедровник насадить, чтоб местные пролетарии и трудовое крестьянство орешками в свободное время баловались.