Не женское дело (Тетралогия)
Шрифт:
Эшби это знал. То есть не столько знал, сколько догадывался. Эта девушка была как загадка из другого мира, когда её невозможно просто разгадать. Нужно точно знать ответ.
— Я не отступлюсь от своего мнения, — сказал он. — И всё же для меня честь служить под вашим началом, капитан.
Галка собралась честно ответить, что для неё точно так же большая честь ходить с ним по одной палубе, когда марсовой заметил парус впереди по курсу. В этих водах можно было встретить кого угодно. На клотиках обоих кораблей были подняты французские флаги, и «соотечественников» можно было особо не опасаться. Если это, конечно, не коллеги-каперы с Тортуги. Эти вполне могли и напасть. Англичане, голландцы — та же история. Хуже всего, если
Где-то через час корабли поравнялись, и сразу стало ясно, что над бригом «поработал» не только тропический шторм. Но и это было ещё не всё. Галка ещё плохо узнавала корабли «в лицо», но этот она гарантированно уже видела.
В бухте Пор-де-Пэ. В утро их отплытия.
Вредная девчонка захохотала, как сумасшедшая.
— В чём дело, капитан? — Эшби не понимал причины её чересчур весёлого настроения и нахмурился.
— Ой, мамочки! — ржала девчонка. — Джеймс, вы только посмотрите, кто у них там на квартердеке!
Эшби присмотрелся… и тоже не удержался — расхохотался на весь галеон. Честно говоря, Галка только тут в первый раз услышала, как он смеётся.
— Эй, на «Акуле»! — звонко крикнула девушка, зная, что на бриге её услышат все, кому надо. — Вас подбросить до Порт-Ройяла или так обойдётесь?
Команды на «Гардарике» и «Орфее» уже ржали вовсю, отпуская едкие шуточки в адрес англичанина. Билли ехидно вопрошал, не желают ли господа прокатиться домой под присмотром строгой няни. В ответ с палубы брига донеслись громогласные, но бессильные ругательства…
…Капитан Причард готов был плакать от досады. Когда позади появился этот чёртов галеон, от которого он едва унёс ноги, то сперва не знал, что и думать. Потом, увидев на мачте французский флаг и идущий позади галеона «Орфей» с разбитым носом, всё понял. И грязно выругался.
Он упустил свой шанс, променяв его на сундучок золота. И теперь точно знал, как выглядит повернувшаяся задом удача — хохочущей девчонкой на юте захваченного ею красавца-галеона.
ЧАСТЬ 4
«Говорят, мы бяки-буки…»
Его превосходительство губернатор Тортуги господин Бертран д'Ожерон прогуливался по набережной…
То есть это не было чем-то из ряда вон выходящим. Губернатор острова, всё ещё соперничавшего тогда с Ямайкой за право называться первой пиратской гаванью, должен был помнить о том, с кем имеет дело. Пираты сами устанавливают себе законы, им всё равно граф ты или лесоруб. В глубине души господин д'Ожерон понимал, что эти морские разбойники — явление временное. Рано или поздно великие державы Европы договорятся между собой, и Береговое братство уйдёт в прошлое. Но пока эти времена ещё не наступили, следовало заботиться об интересах Франции. Жаль, в Париже далеко не все понимают, какова выгода от флибустьеров. В противном случае капитаны не уходили бы один за одним в Порт-Ройял, к Моргану. Рыба идёт, где глубже, а человек — где выгоднее.
Впрочем, на днях он получил письмо, позволявшее надеяться на некоторое изменение ситуации к лучшему. Потому и пошёл прогуляться в гавань, сопровождаемый лишь стряпчим и неграми, ведшими в поводу трёх мулов.
В гавани сейчас стояли на якоре около десятка крупных пиратских кораблей, среди которых выделялся красно-белый красавец, сорокапушечный галеон. Господин д'Ожерон ещё не забыл, как этот корабль впервые появился в Кайонской бухте. Даже он не сразу поверил, что приз действительно захвачен девушкой, которой лишь накануне выдал каперское свидетельство. Честно сказать, выдавая ей бумагу, он даже не думал, что она вообще когда-нибудь вернётся в Кайонну, не говоря уже о каких-то трофеях. Но факт есть факт. Десять дней ушло на ремонт обоих её кораблей, подсчёт стоимости добычи и делёж. Даже с учётом возврата голландцу Грооту его товаров, а также денег, потраченных на починку корпусов и переоснастку, всё равно команда мадемуазель Спарроу получила солидные суммы. Кажется, трактиры Кайонны ещё не успели переварить полученные от пиратских гулянок барыши. В тавернах и на молу буквально выстраивались очереди желающих завербоваться к столь удачливому капитану. Десять дней после возвращения — и корабль, сменивший имя с «Сан-Хуана де ла Крус» на какую-то непонятную «Гардарику», был полностью укомплектован командой и переоснащён. Не говоря уже об «Орфее».
На нагретый солнцем мол из шлюпки выгружали какие-то ящики. Небольшие, но увесистые. Процесс выгрузки охраняли восемь вооружённых пиратов: это наверняка золотые и серебряные слитки, последняя добыча «Гардарики». Ведь только вчера девушка-капитан договорилась с ним о приличном вознаграждении за этот улов, и даже получила задаток. Собственно, достойным предлогом для визита в порт стали именно деньги — остаток платы за слитки. Мадемуазель Спарроу пользовалась среди тортугских корсаров некоторым уважением, если пираты вообще были способны кого-то уважать, и губернатор не мог не учитывать это при ведении своих дел. Что бы там ни писали из Версаля, ему на месте виднее.
Мадемуазель Спарроу опять была одета в мужское платье. Господин д'Ожерон прекрасно понимал, что пиратскому капитану корсет не к лицу, но его это коробило. Дама должна быть женственной и не интересоваться ни науками, ни политикой, на том стоял его мир. Даме не пристало носить штаны и командовать несколькими сотнями отъявленных висельников. Для войны Господь сотворил мужчину. Но что бы там ни было, а ему нынче приходится разговаривать с этой девушкой на равных. А как иначе? Два корабля, шестьдесят два орудия, четыреста головорезов, и непременная удача во всех рейдах… Только вчера господин губернатор прикидывал, не познакомить ли столь состоятельную мадемуазель с одним из своих родственников. Но затем эту мысль из головы выбросил: как бы на самом деле ни была добродетельна девушка, командовавшая на пиратском корабле, всё равно найдутся злые языки, которые начнут мусолить её морское прошлое. Зачем кузену эта головная боль?
— Моё почтение, мадемуазель, — губернатор вообще-то не снимал шляпы перед корсарами — должна же быть какая-то субординация, в конце концов — но здесь своему правилу изменил. Как бы то ни было, а перед ним дама. — Это весь груз?
— Весь, — девушка быстрым взглядом окинула ящички. — Как договорились, месье.
— В таком случае вот все деньги, — губернатор кивнул стряпчему.
Минут двадцать ушло на закрепление сделки, после чего стряпчий и негры ушли в город, ведя нагруженных мулов, семеро пиратов, сгрузив мешок золота в шлюпку, отвалили от мола, а девушка осталась. Д'Ожерон всегда изумлялся её проницательности. Иногда ему казалось, что все люди для неё прозрачнее стекла. Вот и сейчас она наверняка поняла, что истинной причиной его визита в порт стали отнюдь не деньги.
— Мадемуазель капитан, — губернатор, проводив шлюпку взглядом, обратился к девушке. — Ещё не прошло двух месяцев с тех пор, как я имел честь выдать вам каперское свидетельство, а о вашей удаче ходят самые невероятные слухи. Скажите, у вас есть какой-то секрет?
— Разумеется, — девушка улыбнулась. То, что её родной язык вовсе не английский, д'Ожерон уже знал. Но вот откуда она родом — об этом не болтали. — Хотите, поделюсь? Здесь нет никакой тайны, честное слово.