Небеса любви

Кингсли Кэтрин

– Да, конечно. А кто же, по-вашему, должен этим заниматься? Я буду весь день работать. А вы – моя жена, у которой есть определенные семейные обязанности. Вы ведь не собираетесь уклоняться от исполнения своих обязанностей?

– Я вам не верю! Ведь у меня больше денег, чем вы можете вообразить, и сейчас все они – в вашем распоряжении. С какой стати вы откажетесь от того, что вам теперь принадлежит? А если уж вы такой щепетильный… Что ж, тогда тратьте ровно столько, сколько необходимо, чтобы обеспечить мне комфорт, к которому я привыкла с рождения!

– Элизабет, вы теперь замужем. И то, что удобно

для меня, должно быть удобно и для вас. А удобства определяются тем, что я могу себе позволить.

– Я вас не понимаю… Вы намерены жить в нищете, потому что привыкли жить в нищете? Или вы просто хотите унизить меня, чтобы наказать за то, что я – аристократка, а вы – нет?

– С какой стати мне наказывать вас за то, что вы аристократка? Мне кажется, я вам все вчера объяснил по поводу моего отношения к вашему приданому. Меня вполне устраивает простая жизнь, без всяких изысков.

– Тогда что же вы делаете в Рейвенсуолке? Зачем привезли меня сюда?

– Мне казалось, я уже ответил вам на этот вопрос. Тут мой дом, тут моя семья.

– Тогда где же эта семья? Почему я до сих пор ни с кем из ваших близких не знакома? Вам стыдно за них? Вы решили произвести на меня впечатление, показав, что хозяева поместья настолько хорошо к вам относятся, что согласились приютить вас на время в этом доме? Так знайте же: вы напрасно старались! Что бы вы ни сделали, меня это не впечатлит!

– А я не ставил перед собой такой цели, – холодно заметил Паскаль.

– Даже так? Тогда вы могли бы сразу представить меня своим родственникам, чтобы мне стало понятно, кто вы и откуда родом. Я ваша жена, я имею право знать, за кого вышла замуж, – заявила Лили.

Паскаль посмотрел на нее так, словно видел перед собой не дочь герцога, а черта с рогами.

– Господи, да вы и впрямь бестолковая! – Он всплеснул руками. – Элизабет, мне не хочется вас разочаровывать, но вы ошибаетесь сразу по нескольким пунктам. Во-первых, вы уже познакомились с одним из членов моей семьи.

– С кем же это? С Джеймсом? Лакеем? – поинтересовалась Лили, пряча за высокомерным тоном желание разрыдаться.

– Нет, я говорю не о слуге по имени Джеймс, хотя я бы гордился таким родственником. Я говорил о Джорджии.

– Она не может приходиться вам родней! – Лили была в ярости от такой бессовестной лжи. – И нужно быть идиотом, чтобы говорить обо этом мне. Ведь я-то прекрасно знаю, кто такая Джорджия! На что вы рассчитываете? Лорд Рейвен – пэр королевства, а вы… Вы жалкий парижский клошар!

– Как скажете. – Паскаль пожал плечами. – Но этот жалкий французишка был тем не менее усыновлен пэром королевства и его женой. Здесь, в этом доме, я провел значительную часть своего детства. Потому нас тут и поселили на время.

Лили побледнела. В памяти всплыла леди Рейвен, обнимающая Паскаля, словно мать блудного сына. И Лили вдруг с ужасом подумала, что ее муж, возможно, не лгал.

– Они вас усыновили? – прошептала она. – Но зачем?…

– Вам невдомек, зачем они усыновили никому не нужного французского мальчишку? Возможно – из чувства долга. А может, им просто захотелось обзавестись бесплатным чистильщиком сапог. – Паскаль снова пожал плечами. – Почему бы вам самой не спросить у них за ужином? Да, я думаю, вам следует сменить платье. Возможно, усыновив меня, они продемонстрировали дурной вкус, но во всем остальном граф с графиней люди вполне приличные.

Паскаль наклонился и с легкостью закинул на плечо сундук с вещами Лили. После чего, ни слова не говоря, понес его наверх. Его жена пошла за ним следом, чувствуя себя примерно так же, как борзая отца, которой крепко досталось, а вот за что – ей и невдомек.

Паскаль зашел на кухню и разжег плиту. Затем, наполнив котел водой, поставил его греться.

– Будь ты неладна, Элизабет Боуз, – процедил он сквозь зубы.

Выдвинув из-за стола стул, Паскаль со вздохом на него опустился и уставился в окно, скрестив на груди руки. Никогда еще он не сталкивался с таким к себе отношением. Даже его отец воздерживался от прямых оскорблений. Да, его и прежде называли клошаром, и он действительно им являлся какое-то время, поэтому и не находил в этом слове ничего для себя оскорбительного. Но ему ужасно досаждало беспримерное высокомерие Элизабет. Ведь она понятия не имела о том, как жили все остальные люди. Она этого не знала и знать не хотела! Хорошо бы ей на время стать прачкой, чтобы поняла, каково это – зарабатывать себе на хлеб. «А ведь неплохая мысль, – решил Паскаль. – И если так… Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня?!»

После ужина он отведет Джорджию в сторонку и попросит ее не присылать в дом слуг. Ни одного. Джорджия, конечно, найдет его просьбе собственное объяснение, не имевшее ничего общего с действительностью. Но это ему даже на руку. Паскаль не хотел, чтобы графиня решила, что он недоволен женой. И, уж конечно, ему не хотелось, чтобы Джорджия догадалась, что он не спал с женой – ведь у нее с Николасом были совсем другие отношения, и она бы точно его не поняла. Паскаль улыбнулся, вспоминая те моменты, когда он случайно заставал их в объятиях друг друга и спешил удалиться, пока его не заметили.

Посидев еще немного, Паскаль тяжело вздохнул и, поднявшись, стал наливать воду в кувшины. Первый кувшин он поставил под дверь Элизабет, постучав на всякий случай. Второй же кувшин отнес в свою бывшую комнату. Свой заплечный мешок Паскаль уже успел туда занести и оставил на кровати. Этот мешок подарил ему Николас перед тем, как он отправился на учебу в Оксфорд. Паскаль помнил, как нервничал тогда, как не находил себе места. Граф вошел в его комнату – он как раз собирал вещи в дорогу, – сел на кровать и небрежно швырнул ему этот мешок, а затем рассказал несколько анекдотов, чтобы приободрить. И тогда этого оказалось достаточно – настроение у него тотчас же изменилось к лучшему. Жаль, что в данной ситуации даже Николас был бессилен.

Паскаль подошел к окну и, распахнув его, выглянул в сад. Они с Джорджией немало потрудились, чтобы вернуть саду былую красоту – прежняя леди Рейвен садом не интересовалась, и он, увы, пришел в запустение. Кусты, которые Паскаль привез из путешествия в Гималаи, прижились и чувствовали себя прекрасно, радуя взгляд яркой расцветкой листьев, переливавшихся в лучах предзакатного солнца. Паскаль невольно вздохнул. Все здесь было родное и знакомое, все оставалось точно таким, как ему помнилось, вот только его жизнь изменилась до неузнаваемости.