Небесный ключ
Шрифт:
Аудитория грохнула заразительным хохотом. Тогда Виль понял: он попал не на лекцию. А вот куда? На собрание заговорщиков, что ли?
— Сиди и слушай! — Виля ткнул в спину кто-то из второкурсников.
«Такой мелкий, а уже мысли читает», — подумал мальчик.
«Ну и читаю!» — с вызовом бросил подросток. «Молодежь, хватит трепаться!» — загремел голос Перрора в головах у обоих.
— Итак, — продолжил он вслух, — за последнюю декаду у нас пятеро новичков. Поэтому придется начать все с начала. Поясню еще раз. Мы не расшатываем Опоры Контроля. Опор попросту нет. Их придумали.
Повисла неловкая пауза. Перрор оглядел каждого из присутствующих. Чернявый подросток за спиной Виля набычился и глядел исподлобья.
— Моим словам нужны доказательства, — жестко сказал преподаватель. — И я готов их предоставить. Хотя считаю все это нечестным приемом. Ведь никакая словесная белиберда вас не проймет. Так, Данэйр? — Перрор в упор посмотрел на чернявого.
Тот кивнул.
— У вас в голове полным-полно слов и концепций. Опровергать их вы будете сами. А я начну с практической части, чтобы избавить вас от ненужных вопросов. Данэйр!
Подросток подскочил на месте, но тут же сел обратно. Преподаватель не обратил на такую эмоциональную реакцию никакого внимания.
— Вы прекрасно отслеживаете любые воздействия. Контролем Духа владеете. — Перрор констатировал факт. — Вот и следите. За мной, за стажерами. А теперь... В течение часа каждый занимается делом!!! Кроме вас, Виль. — Профессор глянул на мальчика. В глазах была просьба.
И тут началось невообразимое. Студенты повскакивали с мест, завозились. По аудитории веером разлетелись листы пластиковой бумаги. Студенты что-то писали, рисовали, чертили. Решали задачи. Некоторые уставились в потолок в состоянии глубокой задумчивости. Один выполнял странные приемы руками — как будто работал с оружием. Через некоторое время и Данэйр хлопнул себя по лбу, лихорадочно схватив стило и бумагу. А Виль застыл маленькой статуей. Ему очень хотелось таскать камни. Ваять, созидать, мастерить. Но не камни, а... души. Бессмертные души людей. Неужели они так поначалу и выглядят, вроде булыжников?
Тут мальчик почувствовал увесистый хлопок по плечу. Взгляд Перрора пригвоздил его к месту.
«Не ошибись!» — прошептал он без слов.
Виль кивнул и сцепил руки. Чтобы наверняка ничего такого не сделать. А вокруг бушевало гремучее пламя! Неужели никто этого больше не видит? Красиво. И страшно. Потому что душа...
Мальчик искоса глянул на Перрора. Он был как костер. В нем словно пылали дрова... Или угли... Какие-то черные штуки. Он как будто сгорал изнутри.
«У него душа тоже бессмертная. Как и у меня...» — осознал Виль.
Человек-костер улыбнулся в ответ. И мальчику показалось: в его улыбке — печаль. Виль задумался, сам не зная о чем.
— Все! — через какое-то время грянул профессор. Студенты сидели уставшие и обалдевшие, с трудом разбирая написанное. А у Перрора был недовольный вид. Как у преподавателя биологии, только что потрошившего на глазах у студентов лягушку. И эту мысль, этот образ он ни от кого не скрывал.
— Данэйр!
— А? — Подросток с трудом оторвался от изучения того, что только что начертил.
— Контроль с моей стороны наблюдали?
— А? Нет...
Профессор с отсутствующим видом прошелся между рядами, взял со стола у Данэйра листок и уставился, сдвинув брови к переносице.
— Стереометрия, — через некоторое время сказал он.
— Что? — с глупым видом спросил чернявый.
— У вас тут решение задачи по стереометрии. Проходили уже?
— Еще нет...
— Вы ее изобрели. Только что, — с нажимом сказал Перрор. — Стереометрия очень легко выводится из геометрии. И это — ваш настоящий талант.
— И что делать?— Данэйр выглядел совершенно растерянным.
— Записаться на лекции по геометрии! — Профессор положил лист бумаги на место и вышел на кафедру. — У кого еще есть вопросы?
Данэйр вдруг опомнился и с силой ткнул Виля кулаком под лопатку. Мальчик в ответ зло дернул плечом и спросил Перрора:
— Я видел вокруг пламя. Почему... это выглядит так? И еще: Данэйр интересуется, почему у вас такой недовольный вид?
— Данэйр подумал не «недовольный вид», а «кислая рожа». Прошу выражаться буквально. Все равно я вижу всех как на ладони. Отвечу сразу на оба вопроса. Я выжигал вашу, извините за выражение, дурь. То, что впечатывали в вас с детства: контроль над собой, подавление себя. Из вас пытались сделать эдаких бесталанных болванов, тратящих силы на борьбу со своим естеством. И у них почти получилось. Но ваша задача идти в противоположную сторону! Среди вас есть один великий архитектор. Один музыкант. Впрочем, каждый в достаточной степени знает себя. Кроме новеньких, разумеется. Я подбирал всех вас очень внимательно. И утверждаю: здесь бездарей нет.
«А бессмертную душу?» — завибрировала в пространстве невысказанная мысль.
— У нас здесь есть философы. — Перрор был терпелив и говорил, как гвозди вбивал: — Философам известны две категории: форма и содержание. Они противоположны по сути, но не могут существовать друг без друга. Контроль — это создание формы. Из вас год за годом лепили сосуды. И что? Кто наполнил их?
— Вы, — раздался голос с задних рядов.
— Нет, — громыхнул профессор. — Я их разрушил. Точнее сказать, разрушаю. Контроль порождает стандартные формы. Вы считывали собственных преподавателей? Членов Большого Совета?
«Да!» — хором ответила аудитория.
— Ну, и что там внутри?
— Будто жуки копошатся, — ответил один из новеньких.
— Паутина. Они управляют друг другом.
— Там вообще ничего... Дух Опустошения, наверное.
— У них — мнение о себе, — сказал Виль, потерев лоб.
— Вот! — сказал Перрор с нажимом. — Мнение о том, чего, собственно, нет. Лучше б они были, а мнение не обязательно.
С минуту профессор молчал. Он давал время подумать над сказанным.
— Я пробуждаю в вас содержание. Талант— это еще не душа. Но взрыв вдохновения может ее породить. Шлифуя и развивая талант, вы создаете характер. А он— форма. Настоящая форма. Потому что характер — ваш собственный, а не Контроль, к которому вас принуждали. Он — вместилище для бессмертной души. Но характер должны создавать вы. Потому что лишь вы это можете.
В какой-то момент Виль перестал слушать Перрора. Что он скажет дальше — известно. А этот вот парень…
За предпоследним столом плакал юноша лет девятнадцати. Сунул бледное лицо в тонкие руки и рыдал, как девчонка. Казалось, даже завитки его темных волос выражают печаль.
— Келайр?! Что происходит?!
Профессор не успел сделать и двух шагов с кафедры, как Виль нутром ощутил: медлить нельзя. Тело мальчика вдруг напряглось и само сорвалось с места, словно спущенная пружина. Он прыжками понесся к Келайру. Никто ничего еще так и не понял, как мальчишка оторвал руки юноши от лица и с размаху дал ему в глаз. Тот рефлекторно вскочил, поднял Виля за курточку, сильно тряхнул.