Небесный летающий Китай (сборник)
Шрифт:
«Хорошо бы на свежем воздухе, – мутно прикидывал Чебуров. – А если дождь?»
Он решил, что дождь – это пустяки. Соревнования под дождем лишь обострят впечатление о лояльности. Георгий Жорыч вызвал Фельдмана.
– Думаю я так, Генрих Исхакович. Выкосим траву и настелим дорожки прямо на улице.
Фельдман уныло смотрел в пол. Он сам выкапывал себе могилу, придумывая как лучше, но отступать было некуда. Пока.
Он уже достаточно знал о керлинге, чтобы возразить:
– Не получится, Георгий Жорыч. Дорожка должна быть идеально
Главврач нахмурился. Нанять каток, залить асфальтом? Нет, это больнице не по карману. Во всяком случае, до получения капитала-гранта, с грантом можно будет и стадион освоить…
– Вынесем стулья из конференц-зала, – пробубнил Фельдман.
Георгия Жорыча передернуло. Конференц-зал был вторым по святости местом после его кабинета с видеодвойкой. Замахнуться на него пусть даже в благородных целях представлялось кощунством.
Но места там было и в самом деле много. Конференц-зал мог даже поразить воображение своими размерами. И Чебуров нехотя согласился с Фельдманом, признал его правоту. Лучшей площадки ему не найти.
Зам по АХЧ немного ожил:
– Там паркет, – напомнил он с надеждой. – Может быть, обойдемся без линолеума?
Главврач снисходительно улыбнулся:
– Как же без линолеума? Дорожки. Нужны дорожки.
– Прочертим мелом… Навесим флажки…
– Не занимайтесь профанацией, – оборвал его Чебуров. – Это спорт.
6
Когда зал освободили от мебели, все были просто потрясены тем, насколько больше он сделался. По деревянным просторам гуляло эхо. Содрали растяжку с приветствием участникам областной конференции окулистов. Обливаясь потом, выкатили рояль. Сняли портреты Сеченова и Гиппократа, открутили микрофон – потом, подумав, вернули на место. Микрофон мог понадобиться для спортивного комментария. Вернули и Гиппократа, благо вспомнили о телевидении. Возможен репортаж, и ни у кого не должно быть сомнений насчет профиля соревнующихся.
Стулья-кресла свалили в зал поменьше, где занимались лечебной физкультурой, и заперли его на замок. Главный физкультурник негодовал, но достаточно сдержанно.
– Нам понадобятся фанаты, – сказал Фельдман.
Ему ответил Гуссейнов, который неожиданно увлекся идеей – он рассудил, что раз уж такое дело, то нужно, как говорится, расслабиться и получить удовольствие:
– Вот этих мы точно наберем из больных. На травме лежит сплошное хулиганье, молодняк. Бухают с утра до вечера, так пусть хоть с пользой. Мы нашьем им рогатых шапок…
– «Мы» – это кто?
– Те же больные. В порядке трудотерапии.
– Там уже точат камни, – усомнился Георгий Жорыч.
– Бабульки, что ли, точат? Мы бабулек возьмем. Дадите бабулек, Илья Васильевич? – обратился тот к Ежову. – Они у вас на терапии скучают. Маются дурью. Лежат неизвестно с чем.
– Наладим бабулек, – мрачно сказал
Что до Чебурова, то состояние его духа неуклонно улучшалось.
– Нас бросала молодость на кронштадтский лед, – промурлыкал он и ласково посмотрел на старенького Кошкина, который крутился рядом и не знал, к чему себя применить.
Но вспомнил о конкурентах и омрачился.
Конкуренты точили камни, когда у Чебурова еще конь не валялся. Предводителем конкурентов был закадычный дружок Чебурова, и Георгий Жорыч знал его как облупленного. Вместе выпили не одно ведро, и Чебуров не без оснований считал коллегу человеком незаурядным. Теперь они оказались по разные стороны баррикады. И коллега, изощренный затейник, вполне мог устроить сюрприз, то есть подложить свинью.
«У них конференц-зал маленький», – с удовольствием подумал главврач.
Но в этом и минус. Чем труднее задача, тем остроумнее бывает решение.
Георгий Жорыч уже связывался с врагами и вызывал на поединок, бросал перчатку и обещал прислать секундантов. Но вызов не приняли.
– Какой в этом смысл? – коллега басил весьма откровенно. – Если мы будем состязаться друг с другом, то получится совместное мероприятие. Кто же получит грант?
– Победитель, – растерянно пролепетал Георгий Жорыч.
– Брось, дружище. В этой войне победителей не будет. Ты рехнулся? Какие из нас с тобой спортсмены?
– А как же быть? – Чебуров сдавал позицию за позицией.
– Да очень просто. Каждый соревнуется внутри своего коллектива. Нам ведь главное продемонстрировать приверженность и преемственность. Вот кто лучше продемонстрирует, тому и грант.
Крыть было нечем.
Георгий Жорыч решил заслать казачка.
7
Шпионаж вменили в обязанность Елизавете Фоминичне.
Она подходила к этому делу как нельзя лучше. Собственно говоря, в родной больнице она только этим и занималась.
Мата Хари вернулась с вытаращенными глазами.
– Они готовят крышу, – доложила она срывающимся голосом.
– Какую крышу? – не понял Георгий Жорыч. – У нас с ними одна крыша.
– Нет, не ту – настоящую крышу. В смысле крышу дома.
Главврач стал зеленым.
– У них будут фейерверки, – добила его Елизавета Фоминична.
Георгий Жорыч без сил опустился в кресло.
Крыша – идеальная площадка. Там просторно и ровно. Крыша плоская, как у всякой уважающей себя типовой больницы. С крыши можно упасть, и в этом риске заключается такая лояльность, что ему можно попрощаться с грантом. Величественный конференц-зал вдруг предстал убогим и даже оскорбительным для Губернатора. Гиппократ тупо таращился с портрета незрячими зенками – сочинял свою куцую клятву, не подозревая, какие задачи может поставить перед медиками реальная жизнь.
Главная сестра была очень довольна.