Небо Атлантиды (Операция «Форс-мажор»)
Шрифт:
Проект «Атлантида». Русские всё-таки придумали супероружие, способное покорить если и не весь мир, то хотя бы уничтожить одну нацию – ту нацию, которую они считают своим конкурентом в борьбе за мировое господство. Никакие игры в «космическое оружие», о котором так любит порассуждать друг Рональд здесь не помогут: револьвер заряжен и уже приставлен к виску Америки, Советам осталось только спустить курок.
Если бы Питер Бак имел вредную привычку курить, он закурил бы. А так он просто смял машинописные странички в комок, положил комок в пустую пепельницу и поджёг от загодя припасённой спички. Пальцы у него при этом заметно тряслись…
Дорогб была каждая минута, и в первую очередь, сразу после того, как отстегнулись
32
НАЗ – носимый аварийный запас, набор необходимых средств для выживания пилота после катапультирования. На самолётах «Як-38» используется НАЗ серии 7М.
33
ПМ – пистолет конструкции Макарова.
Впрочем, на свободу Громова никто не покушался. Подполковник находился на заросшем лугу, рядом тянулась узкая грунтовая дорога, а дальше начинался лиственный лес, состоящий преимущественно из осин и берёз, – и ни души вокруг.
Пока Константин, покинув дымящий «Як», спускался на парашюте, он успел изучить географию близлежащей местности, а потому примерно представлял себе, куда надо идти. «Ганза» садилась куда-то туда – за этот вот лес, на какие-то поля, а «Игл» увивался за ней. Сумеет ли Лукашевич сыграть свою партию? Вряд ли. Значит, придётся снова впрягаться – выручать старушку Олбрайт от неминуемой смерти.
Громов поставил пистолет на предохранитель, сунул его в кобуру и побежал к лесу.
«Если по прямой, километра три-четыре, – прикинул он. – И тут уж на всё воля Божья. Если „Игл“ будет их добивать, тогда и на земле расстреляет, пока не загорятся. А если решит, что с них хватит, старушка будет моя».
Лес оказался неожиданно густой и почти дикий. Бежать по нему было трудно, и невольно Громов сбавил ход, пригибаясь под низко опустившимися ветвями и обходя завалы валежника.
«И это они называют Европой! – подумал Константин раздражённо. – Деревня деревней!»
Издалека донёсся приглушённый расстоянием перекат взрыва: наверняка, упал один из «Яков». Тут же мысли Громова переключились на результаты воздушного боя.
«Какой же я идиот! – проклинал себя подполковник. – Это же надо – опять согласился на откровенную авантюру и ребят за собой потянул. Идея была глупее, чем с норвежскими транспортами, – сам это видел и понимал. Но почему-то пошёл. Не налетался ещё? Не навоевался? А ведь знаешь прекрасно, что за глупости всегда приходится платить – и не пошлой цветной бумагой, а жизнью. Только вот у тебя всегда интересно получается: в глупые авантюры лезешь ты, а с жизнью своей расплачиваются другие. И Женя Яровенко, и Беленков – забыл их уже? Теперь вот Лёха Стуколин. Как ты его отцу в глаза посмотришь? Что скажешь? Как оправдаешься? Ведь ясно же было, с самого начала было ясно: Маканин с Фокиным – подлецы и лгуны, каких ещё поискать. И всё же ты снова поверил этому выскочке… этому прощелыге поверил…»
На самом деле Громов отлично понимал, что дело не в «выскочке-прощелыге» Фокине и не в том, что когда-то давным-давно (аж целых два года назад!) трое пилотов из авиационной части 461-13"бис" согласились участвовать в операции «Испаньола», которая, скорее, напоминала грабёж среди бела дня, [34] а потом ещё и подрядились в Антарктиду топить американский авианосец – дело было в том, что шла война, а на войне, случается, убивают. И смерть не различает, кто командир, кто рядовой, кто за кого в ответе, и кто идёт в свой последний бой, а кто рассчитывает вернуться. Но, наверное, Константин Громов действительно был плохим командиром и офицером, потому что считал себя ответственным за ошибки, сделанные совершенно посторонними людьми. Рефлексия в острых ситуациях неуместна, но Громов не мог ничего с собой поделать. Наверное, поэтому он и пошёл в пилотажники, что с юности привык отвечать только за себя. Однако жизнь распорядилась иначе, и теперь уже нельзя сказать, лучше или хуже было бы и самому Громову, и его друзьям, сложись всё по-другому.
34
Более подробно об этом читайте в романе Антона Первушина «Резец небесный» (Операция «Испаньола»).
Константин провалился ногой в земляную нору и громко, от души, выматерился. Низко над кронами прошёл самолёт, и по знакомому вою двигателей Громов узнал «Як» Лукашевича. Алексей всё ещё держался в воздухе, и это было хорошо.
– Ничего, – пробормотал ободренный небесным явлением Громов. – Мы ещё повоюем.
Слегка прихрамывая, он продолжил свой бег между деревьями. Прошло ещё около двадцати минут, и лес наконец-то стал редеть, уступая место зарослям малины. Перезрелые крупные ягоды на ветвях источали восхитительный аромат, но сейчас было совсем не до них, и Громов прокладывал себе дорогу через малинник, словно бульдозер сквозь песчаный карьер. Потом малинник внезапно кончился, и Константин оказался на открытом пространстве – у самой кромке крестьянского поля, на котором произростала молодая капуста. И на этом поле происходило такое, чего не увидишь и в самом разнузданном американском «фильме катастроф» типа «Аэропорта» или «Воздушной тюрьмы».
Метрах в пятистах, в глубокой борозде, пропаханной собственным брюхом, с креном на правое обломанное при посадке крыло, лежала «Ганза». Входной люк её был открыт; аварийный трап надут и спущен. Под трапом лежал и слабо ворочался в грязи мужик в цивильном – наверное, телохранитель. Ещё дальше – там, где поле пересекала шоссейная дорога, – стоял хоть и тоже с креном, но зато на всех шасси, красавец «Игл»; за ним на стропах болтался тормозной парашют. Неведомый пилот американского истребителя вновь продемонстрировал своё мастерство, посадив эту непростую в управлении машину на неприспособленную для сего действа «полосу». Заметим, что вряд ли ему теперь удастся взлететь, но, наверное, это обстоятельство пилота нисколько не тревожило. Даже с расстояния в километр Громов разглядел, что фонарь кабины «Игла» открыт и внутри никого нет, – следовательно, пилот покинул истребитель, отправившись… Куда отправившись?
Ответ на этот вопрос был получен сразу же. Со стороны «Ганзы» послышались хлёсткие щелчки пистолетных выстрелов, а мужик в цивильном попытался встать, но снова упал у надувного трапа.
В тот же момент все звуки заглушил рёв мощных двигателей. Над полем промелькнула крылатая тень, и Громов увидел, как на вертикальную посадку заходит, развернув сопла, «Як-38» Алексея Лукашевича.
– Давай, Алёша! Давай! – крикнул Громов.
Медлить было нельзя, и, оскальзываясь на капустных кочешках, Константин побежал через поле к «Ганзе».
Когда он добрался до аварийного трапа, Лукашевич посадил штурмовик в сотне метров от самолёта Госсекретаря, остановил двигатели и откинул фонарь. Громов помахал ему рукой. Алексей ответил тем же, демонстрируя, что видит и сейчас присоединится. Тогда Константин вытащил из кобуры пистолет и шагнул к ворочающемуся на земле мужику. Был это высокий плечистый амбал с короткой стрижкой и в представительском костюме – типичный секьюрити. Однако сегодня от него и от его умений зависело очень мало – обе ноги у амбала были прострелены меткими выстрелами, и он истекал кровью.