Небо над дорогой
Шрифт:
Под конец сорвалась на крик. Глаза лютые. Всерьёз её разобрало.
— Иди в жопу, дура старая.
Развернулся и в башню ушёл. Спокойным таким шагом, как так и надо. Ворота закрыл за собой, а в них без штурмового тарана стучать без толку.
— Что там? — спросила Настя.
— Да так, явление рыжей бестии.
— Ольга! Я её боюсь, она…
— Наверх иди, сиди там тихо. И Эли прихвати.
Я же взял коммунарскую электроружбайку, залез изнутри на окно правого крыла и присел там так, чтобы меня снизу не видно было. Винтовку
— Ну и что теперь? — спросил недовольно еврей-с-пулемётом. — В осаду садиться? Так он там может год просидеть, если еды хватает.
— Зря ты буром попёрла, — добавил Андрей.
— А ты вообще заткнись, тебя не спросила!
Вот о чём я. Это не многомудрая глава внешней разведки сейчас внизу командует, а оскорблённая баба на говно исходит. И я это понимаю, и подчинённые это понимают, и даже она это каким-то краем понимает, но её несёт. Потому что пока отвергнувший её Артём уныло сидел в Коммуне и был в шаговой доступности, ей было на него как бы плевать. Всё равно в её власти, что хотела с ним, то и делала. А когда он взбрыкнул, повёл свою линию, да ещё и обрёл трёх юных красавиц в жёны — вот тут она клина и словила.
Впрочем, я её недооценил. Шипела, ругалась и ножкой топала она всего-то минут десять. Потом взяла себя в руки. Двери пару раз пнула, ногу отбила и успокоилась. Ох, не любит она меня сейчас! Но мне как бы и похуй. Я тоже к ней без восторга. У меня вообще телефон лежит в готовности. Смс-ка условная набрана, один тап — и уйдёт куда надо, сеть через гараж подключена. Отослать? Или не надо?
— Эй, как там, тебя, Зелёный! Я знаю, ты меня слышишь!
— Тебя глухой услышит, так орать-то.
Покрутила головой на звук. Я показался в проёме окна, винтовку не прячу. Они у меня тут как на ладони, а из этой штуки слепой ребёнок не промахнётся.
— Мне нужны…
— Моя одежда и мотоцикл, я уже понял. Пойди ещё дверь попинай и подумай.
— Причём тут мотоцикл? — спросила она у Андрея.
Тот только плечами пожал.
— Кино такое. Цитата, — коротко пояснил пулемётчик.
— Ладно, поняла. Извиняюсь, была неправа, больше не повторится. Нервы, погода, обстановка…
— Климакс… — добавил я тихо.
— Не нарывайся!
— А то что?
Ольга подошла и ещё пару раз пнула дверь. Помогло.
— Давай начнём сначала. Здравствуй, Зелёный. Если тебя не затруднит, не мог бы ты уделить нам немного своего времени?
— Весь внимание, барышня.
— Внутрь не пригласишь?
— Мне и отсюда прекрасно слышно.
— Боишься?
— Боюсь, — честно признался я. — Меня вообще легко напугать, я по жизни ссыкло. Вот, на холмике кресты в линеечку, видишь? В основном это люди, которых я испугался. Нам, трусам, надо как-то выживать, это вам, героям, всё легко даётся.
— Всё-всё, хватит, — примирительно сказала Ольга, — я,
— Озвучивай предложение.
— Что мне надо — ты уже слышал. Что ты хочешь взамен?
— Давай по пунктам. Номер раз — винтовка. Не отдам. Или мою верни. В твои руки что попало — то пропало, мне через вас сплошной убыток.
— Чёрт с ней. Дальше.
— УАЗик. Он вообще мой. Могу ПТС показать, там моё фамилие вписано и штамп ГИБДД стоит. Что вы там на него навешали — ваши проблемы. Кому хочу, тому и даю кататься. И, кстати, он всё равно уехал.
— Дальше.
— Артём. Он, конечно, дурак дураком, но так-то уже большой мальчик. Я ему не сторож.
— Просто скажи, куда он поехал. Я почему-то не вижу его больше с Дороги. Видела, видела — и нету.
— Печально слышать. Он так ничего был парнишка, хотя и клинически наивный. Эх, пропал УАЗик…
— Он жив, я бы почувствовала.
— Ну, если объявится, передам ему привет.
— Куда. Он. Поехал!
— Упорхнул на крыльях любви. У него там — слыхала? — три жены, одна другой краше. Предаётся, небось, нехитрым радостям полигамии, султан хулев. Я так понял, что одна из них тоже рыжая. Только помоложе.
— Куда именно?
Надо же, не отреагировала на толстый троллинг. Видать, и правда, взяла себя в руки.
— Вот тут я без понятия, честно. У него какой-то маячок был, но я в ваших стрёмных путях не разбираюсь. Что-то ещё? А то мне обед пора готовить, да и вам путь неблизкий.
— Дети.
— Какие ещё дети?
— Настя Миленская, воспитанница Коммуны.
— Воспитанница, значит, не «контингент»?
— Я не люблю это слово, — поморщилась Ольга, — зря его используют. Но тем не менее. Настя и… Как там её. Впрочем, постельную грелку эту можешь себе оставить. Продезинфицировать перед употреблением не забудь.
Эка её цепляет, поди ж ты. Ох, женщины-женщины…
— А чего она Миленская?
— По фамилии курирующей воспитательницы. Это важно?
— Нет. Просто спросил.
— Она здесь? Или этот лишенец-педофил её в гарем уволок? Четвёртой?
Злится, злится рыжая. Ух, как злится!
— Здесь, — не стал врать я, — но назад в ряды «контингента» не рвётся. И я её, в целом, понимаю.
— С ней всё нормально? Ничего странного, необычного, пугающего?
Интересно девки пляшут…
— С чего такие вопросы?
— Есть одна гипотеза. Могу я её увидеть?
— Моё доверие к вам, мадам, безгранично, но только до тех пор, пока вы там, а я тут. И винтовка у меня.
— Я зайду одна и без оружия. Я просто поговорю с девочкой. Я не буду пытаться захватить её силой, заставить, запугать и так далее. Она мне не нужна.
Чёрта с два бы я согласился, если бы не состояние Насти, которое меня пугает. Однако Ольга вполне может знать, в чём причина. Она куда больше меня знает так-то. Только вот верить ей особо не стоит…