Небо в рублях

Донцова Дарья

– Вы?!

– Я.

– Моете полы у Ми?

– Верно.

– Ничего себе! – воскликнула Лена. – Насколько знаю, у вас столько денег, что вы вполне можете купить Миладу на корню, со всеми ее старухами.

– Ну, это чересчур сильно сказано. Хотя, согласна, финансовых затруднений я не испытываю.

– Тогда к чему маскарад?

– Сейчас попытаюсь растолковать, – кивнула я. – Только сначала скажите, зачем вы-то за мной гонялись?

Лена включила чайник и, выставляя на стол симпатичные кружки, ответила:

– Тут никаких секретов. Я ушла с телевидения, устала от дурдома, и теперь работаю главным редактором журнала «Анкета». Видели такой?

– Конечно, не раз, все ларьки им забиты. Бульварное издание, специализирующееся на

интервью со знаменитостями. Простите, не хотела вас обидеть.

– Ничего неприятного не сказали, – пожала плечами Лена. – Чтение глянца на бульваре совсем не дурная привычка. А термин «бульварный» относится именно к таким изданиям. И потом, мы ничего не домысливаем, просто уговариваем звезд рассказать некие никому не известные подробности их биографии. Ну, допустим, певец Боркин сообщил, как соскакивал с наркотиков, телезвезда Монина поделилась бедой: у нее дочь шизофреничка. Но мы не печатаем слухов, все материалы мы визируем у тех, с кем журналист беседовал. Я делала интервью с Максом Полянским о том, как он превратился в бизнесмена, о его пути, так сказать, из варяг в греки, от лотка в олигархи. И он сообщил о своей бывшей жене. Вы известный в нашей тусовке человек, хоть никуда и не ходите. Вот я и пыталась связаться с вами, но безуспешно. К телефону в вашем доме подходит одна и та же женщина, которая постоянно отвечает: «Дарь Иванна уехала в Боливию, вернется не знаю когда».

– Это Ира, наша домработница, – засмеялась я.

– Вы дадите нам интервью? – мигом оседлала журналистского конька Лена.

– Да, но в ответ на ту же услугу.

– Не поняла.

– У меня к вам много вопросов. О Смоляковой. Вы ведь дружили с детства?

Лена слегка нахмурилась.

– Я не распространяюсь о Миладе.

– Она исчезла.

– Вот оно что! Значит, правда… – Рыбкина в волнении вскочила с места. – Ну, беда! Быстро говорите все!

Я постаралась достаточно подробно изложить цепь известных мне событий и завершила рассказ так:

– Мне не нужны деньги, я не собираюсь продавать полученную от вас информацию в газеты. Просто хочу найти Миладу и задать своей любимой писательнице пару простых вопросов. Первый: добровольно ли она ушла из дома? Если да, то оставлю ее в покое. Второй: может быть, ее принудили к экстремальному шагу? Кто? Я подумала: вероятно, Ми попала в беду, и ей некому помочь, кроме меня. Похоже, семья не слишком любит свою кормилицу, а подруг, как мне удалось выяснить, у нее имелось всего две, вы и некая Сонина. Но с госпожой Рыбкиной Смолякова поссорилась, а Катерину не очень хорошо характеризует Настя.

– Она хитрая, корыстная дрянь! – с жаром воскликнула Лена. – Я имею в виду Сонину. Пока учились вместе, пользовалась Миладой, а потом, когда у той отец умер, в сторону свильнула, испугалась, что теперь ей Ми помогать придется. Ну а после вознесения Милады на гребень успеха снова возникла возле нее. «Ах, ах, Милуся, дорогая, я так по тебе скучала!» Противно слушать, а смотреть еще гаже.

– Неужели Смолякова не знала цену Сониной?

Лена печально вздохнула.

– Ми большой ребенок, наивный, глупый и патологически добрый, чем, не стесняясь, всегда пользовались окружающие… Но лучше все по порядку рассказывать. Меня, честно говоря, взбудоражили сообщения в газетах, хоть я и понимаю, что всю информацию в них следует делить как минимум на два. Только мне еще известно и то, о чем «желтые» издания не ведают… Ладно, так и быть, слушайте.

…Отец Милады Смоляковой был видным партийным функционером. Он сделал замечательную карьеру, которая могла быть еще лучше, если бы не патологическая любовь мужчины к бабам. Коммунисты не поощряли прелюбодеев, и жизнь Смолякова напоминала синусоиду. Он женился в двадцать лет на простой рабочей девушке Зине и живо полез в гору: сначала стал парторгом в своем цехе, затем секретарем парткома всего завода, потом ушел в обком, следом перевелся в Москву, естественно, с повышением. В столице Смоляков огляделся, понял, что Зина – серый лапоть, а вокруг

столько розовых бутонов, и пустился в загул. Простоватая Зинаида не стерпела и побежала к высокому начальству жаловаться на супруга. Закончилась ситуация хуже некуда: Олега Сергеевича сослали в провинцию. Он развелся с Зиной и второй раз начал путь наверх.

Смоляков был упорен, хитер и удачлив. Через пять лет он снова оказался в столице, с другой женой, Олесей. И опять «загудел». Ситуация повторилась с точностью: теперь Олеся ринулась искать защиты у его начальства, Олега Сергеевича отправили в ссылку в одну из среднеазиатских республик. Вновь развод и вновь путь наверх.

В третий раз Олег Сергеевич женился на москвичке с немодным именем Марфа. Та была уже немолода, ей подкатывало к сорока. Марфа считала себя актрисой, хотя, если честно, таковой не являлась – она работала в жанре конферансье. Нынешним молодым людям это слово незнакомо, а те, кто постарше, хорошо помнят так называемые «сборные» концерты. Начинались они песней «Ленин жив» или «Партия – наш рулевой», потом выступала балетная пара, пианист, арфистка, ансамбль народного танца. Второе отделение было поживей: два эстрадных певца, одетых в строгие костюмы, стоя на одном месте (поп-артистам не разрешалось ходить по сцене, зато им позволялось размахивать руками), исполняли шлягеры типа «Улетаем в космос», потом появлялась певичка в длинном платье с песней «Незабудки». Замыкали веселье фокусник и юморист. А в перерывах между номерами на сцену чеканным шагом выходила дама в строгом костюме и громовым голосом объявляла:

– Па-де-де из балета «Лебединое озеро». Исполняют солисты Большого театра Союза ССР заслуженные артисты РСФСР Петрова и Иванов!

Зал хлопал, конферансье уходила. Это и была работа Марфы. На современных раскованных, несущих дикие глупости и шутящих на сексуальные темы ведущих она походила, как тапка на таракана. Собственно говоря, для подобного «творчества» требовалось лишь два качества: громовой голос и хорошая фигура.

Марфа обладала и тем, и другим. Кроме вышеназванных талантов, у нее имелись рыжие волосы, зеленые глаза, правильные черты лица и изумительная кожа. К красоте Марфы прилагались истеричность, редкий эгоизм, жадность, лень и патологическое желание выйти замуж. Причем не за артиста – Марфа хорошо знала цену собратьям по цеху. Ей хотелось иметь чиновного супруга, с пайком, личной «Волгой» и хорошей дачей. Но подобные зайцы не спешили в силки, расставленные Марфой. Нет, они охотно крутили с красавицей романы, но жениться предпочитали не на шикарных дамах, а на серых, незаметных мышках.

На момент знакомства со Смоляковым волосы Марфы были рыжими уже благодаря краске, зеленоглазость приходилось подчеркивать густо наложенной тушью, а кожу для придания ей бархатистости обсыпать пудрой. Олег Сергеевич был ее последним шансом, и Марфа, правильно оценив ситуацию, использовала старую, как мир, уловку: она родила любовнику ребенка, девочку. Смолякову в тот год исполнилось сорок пять, и это было его первое дитя. Он полюбил Миладу с такой силой, что женился на Марфе. Дама мгновенно бросила работу и ринулась в омут светской жизни.

Очень скоро Олег Сергеевич понял цену супруге, но разводиться не рискнул. Во-первых, его опять отправили бы в ссылку, и не факт, что ему снова удалось бы вернуться в Москву. Во-вторых, имелась Милада, ради которой счастливый отец был готов терпеть скандалы, которые устраивала Марфа.

В конце концов жизнь наладилась, насколько это было возможно. Олег Сергеевич продолжал взбираться на самый верх, ему прочили невероятную карьеру. Марфа носилась по вечеринкам, блистая шикарными нарядами. Смоляков очень хорошо знал: любая истерика супруги купируется подарками – серьгами, шубкой или платьем. А Марфа никогда не закатывала мужу сцен ревности, понимала, что не следует валить дерево, на верхушке которого построен твой шалаш, весьма похожий на дворец. В общем, считавшиеся родными люди являлись друг другу, по сути, посторонними, но и мужа, и жену статус-кво устраивал.