Небо в рублях

Донцова Дарья

– Миладка, помоги квартиру после ремонта отмыть.

Наивная Смолякова, считавшая, что дружба – понятие круглосуточное, моментально бросалась грудью на амбразуру, а Лена страшно злилась. Она-то понимала, что Катерина ни в грош не ставит Миладу, специально свела с ней дружбу, в надежде, что отец Ми станет помогать знакомой дочери. На первых курсах института Сонина проводила у Смоляковой и день и ночь, считалась в ее доме своим человеком, но после кончины Олега Сергеевича перестала там появляться, заглядывала лишь по мере своей необходимости.

Одним словом, если Милада отправила

Настю к Кате, а Сонина взяла девочку, значит, дела совсем плохи.

Бросив неразобранные чемоданы, Лена кинулась в клинику, отыскала нужную палату, распахнула дверь и замерла на пороге.

Тяжелый запах муниципальной больницы ударил в нос. На улице стояла дикая жара, и в небольшой комнатке, набитой кроватями, было совершенно нечем дышать. Кондиционера тут, конечно же, не имелось, зато наличествовал туалет с дверью нараспашку. Рыбкина невольно пожалела бестелесную старушку, чья койка находилась в непосредственной к ней близости. Похоже, бабусе очень плохо, мало того, что лежит, вся утыканная иголками капельниц, так еще и носом к сан­узлу.

– Вам кого? – спросила женщина, сидевшая у окна.

– Наверное, в справочной ошиблись, – вежливо ответила Рыбкина, – ищу свою подругу, Миладу Смолякову.

– Ленуся, – прошептала та самая бестелесная старушка, – ты меня не узнала?

Лена бросилась к постели.

– Ми, что с тобой?

– Никто не понимает, – прошептала Смолякова. – Вроде здорова, а ходить не могу, ноги парализовало. Конец мне, похоже, пришел.

– Ты поправишься! Ты обязана! У тебя дети! – заорала Лена. А потом засуетилась, кинулась к главврачу.

Уже к вечеру Ми перевели в отдельную палату и приставили к ней хорошего доктора. Настю Лена забрала к себе. Катя Сонина с радостью отдала девочку, не преминув заметить:

– Мне Миладка двести баксов за присмотр обещала.

Рыбкина расплатилась по счету, решив более не иметь с Катькой никаких дел.

В конце концов, после полного обследования Ми выяснилось, что ее паралич носит истерический характер.

– Ей надо почувствовать вкус к жизни, – объяснил доктор Лене, – тогда встанет. Есть у нее хобби? Интересы? Что она любит?

Рыбкина призадумалась и притащила Ми пачку бумаги, большую книгу и ручку.

– Вот, – велела она подруге, – пиши роман. Положи листок на книгу, она будет вместо стола.

– Роман? Какой роман? – растерялась Милада. – Я не умею! Меня не учили на писательницу, я всего лишь журналистка.

– Пушкин, Лермонтов, Толстой и Достоевский тоже Литературный институт не заканчивали и на писателя не учились. Ничего хитрого нет, начинай, придумай историю. У тебя талант, я знаю, – упорствовала Лена.

– Думаешь? – недоверчиво спросила Ми.

– Конечно, – уверенно заявила Лена, готовая на все, лишь бы отвлечь подругу от мыслей о дышащей в затылок смерти. – Ты всегда говорила: хочу написать роман, да времени нет.

– Я произносила подобное?

– Очень часто.

– Да?!

– Да, да, да! – твердила Лена. – Только попробуй, а потом само покатит.

– Ладно, – пожала плечами Ми.

Из клиники Милада вышла на своих ногах, имея при себе пять готовых рукописей. Видя, что подруга увлеклась, Лена

велела той идти в «Марко». Смолякова неожиданно, безо всякого сопротивления, послушалась.

Рыбкина вытащила сигареты.

– Не возражаете, если я закурю?

– Сама балуюсь, – кивнула я.

Лена чиркнула зажигалкой и продолжила:

– …Ми всегда ощущала себя неудачницей, ей это внушали с детства, поэтому, когда в издательстве сказали: «Вы перспективный автор», она кинулась оправдывать это мнение. Пишет, как автомат, страшно старается, боится показаться неблагодарной, подвести людей, поверивших в нее. Для Ми главное, чтобы ее считали хорошей, она вроде собачки, которая служит хозяину за грошовую карамельку. Похвалишь ее – мигом принимается работать с утроенной силой. Поругаешь – складывает крылья и падает. Мне кажется, что сейчас Ми стала похожа на своего отца, он ведь был прямо-таки танк, сумевший преодолеть то ли пять, то ли шесть инсультов, человек, многократно начинавший карьеру с нуля. Ми невероятно работоспособна и дисциплинированна, но обладает жутким комплексом неполноценности. Даже сейчас, в статусе звезды, она постоянно сомневается в себе и ни за что не посмеет поспорить с редактором. Все слова, исходящие из уст сотрудников «Марко», она воспринимает как приказ и мигом берет под козырек. Мол, йес, сэр, я готова!

Как только к Ми пришли известность и деньги, на ее горизонте появилась Марфа, не вспоминавшая о дочери много лет, и теперь Милада содержит мать. Кстати, кормить оказалось нужно еще и мать первого мужа, Фаину. Бабка сообщила, что у нее в квартире случился пожар – ну, типа, погорелица она, пустите, Христа ради, – и въехала в квартирку Ми, да так и осталась. Там же обитала Ника – Леонид развелся с Ми, осел в Штатах, женился на американке, а новая невестка не пожелала приноравливаться к капризной свекрови. Ми ухитрилась набрать денег, поменять свою двушку на трешку, потом она выплачивала долги. Но сейчас материальные проблемы решены, Ми содержит всех: бабок, мать, детей, бывшую невестку…

Итак, рассказ Рыбкиной подошел к нашим дням. И я поинтересовалась:

– Но первая супруга Кита, Наташа, трудолюбивая девочка, кажется?

Лена кивнула:

– Ага. Верно. Натка единственная, кто ходит на службу. Только у нее мать была алкоголичкой, а отец вроде моряк, только Наташа, похоже, ни разу в жизни его не видела. Ми девушке квартиру купила, машину и денег ей дает, тайком от всех.

– Почему?

Рыбкина с силой раздавила в пепельнице окурок.

– Ей перед Натой неудобно.

– За что?

– За Никиту. Он жене изменил.

– При чем тут Ми? – не сдержала я вновь своего удивления по этому поводу. – Не она ведь женилась на Наташе!

Лена скривилась.

– Я поэтому так долго и рассказывала о жизни Милады. Неужели до сих пор не ясно? Ей невыносимо думать, что кто-то на нее сердится. Ми интеллигентна и абсолютно неконфликтна. Она не станет делать замечания нахамившей продавщице, не будет возмущаться, если официант принесет не заказанное, а другое блюдо. Она никогда никому не делает замечаний! Даже если ей выльют на голову ведро помоев, Ми просто встанет и уйдет. Тихо, с улыбкой.