Небо в рублях
Шрифт:
Овальный стол, покрытый кружевной скатертью, оказался заставлен вазочками и плошками с печеньем, конфетами и сухофруктами. Похоже, Степан перед моим приходом трапезничал, потому что на краю высилась большая ярко-красная кружка, полная невыпитого кофе. Аромат хороших, дорогих зерен витал в воздухе.
– Степочка, – с укоризной сказала Катя, – мы же договаривались: никакой арабики, она тебе вредна.
– Зато вкусно! – затряс кудрями сын.
Сонина покачала головой, потом, спохватившись, глянула на меня и пояснила:
– У Степана, к сожалению, проблемы с сердцем, врач запретил употреблять напитки,
– Ну че ты врешь? – вдруг сказал Степа. – Вовсе я и не болею!
– Иди посмотри телевизор, – ласково велела Катя.
– Хочу пирожное, – закапризничал Степан. – Ты купила?
– Нет, – вздохнула мать.
– Почему?
– Не сумела, не попалось по дороге, – по-прежнему очень нежно ответила Сонина.
Маленькое личико Степана наморщилось, нижняя губа оттопырилась, юноша начал шмугать носом. Я с невероятным изумлением наблюдала за парнем. Если посмотреть на юношу сзади, то сначала очень легко принять его за женщину, настолько не по-мужски хрупкой фигуркой обладает Степа. Но вот лицо у него мужчины – борода, усы. Наверное, сыну Сониной хорошо за двадцать. Поэтому довольно странной кажется такая реакция половозрелого представителя сильного пола на сообщение о некупленном пирожном – сейчас Степа явно собирался заплакать.
– Милый, – твердо заявила мать, – тебе лучше пойти в свою спальню и посмотреть телевизор.
– А диск приволокла? – склонил набок голову Степа, моментально позабывший про сласти.
– Нет.
– У-у-у… почему-у-у? Обещала! Вот ты какая!
– Деньги кончились, – нашла нужный аргумент Сонина.
– Совсем?
– Да.
– Все?
– Да, да, – закивала Катя. – А теперь ступай отдохни.
Но Степан не собирался столь быстро сдавать позиции. Он потер рукой лоб и громко сказал:
– Врешь, есть деньги. Принесли.
– Кто? – удивилась Катя. – Степа, немедленно отвечай! Ты открывал дверь постороннему человеку? Ну сколько раз можно повторять: не смей этого делать!
Мое удивление стало почти безграничным. Сколько лет дитятке? Семь? Десять? Но он усат, бородат, а еще, помнится, Настя обронила фразу: «Сонина хотела своего ужасного Степочку на мне женить». И, кстати, про грозящую ему армию какой-то разговор был.
– Она не чужая, – надулся Степа и ткнул пальцем в мою сторону, – ее Ми прислала, с деньгами. Так что зря ты, мама, вчера блюдо разбила, оно такое красивое было.
– Ничего я не била… – растерянно отозвалась Катя, шаря по мне глазами.
– Врешь! – возмутился Степан. – Твердишь: «Сыночек, всегда говори правду», а сама врешь! Кто вчера здоровенную тарелку об пол швырнул и орал: «Пропала Миладка, теперь с голоду сдохнем», а? Не пугайся, мама, она деньги привезла, хоть и не восьмое число еще. Вот! Где…
Сонина не дала сыну договорить. Ухватила тщедушное создание за костлявое плечико и выволокла в коридор. Сначала воцарилась тишина, потом откуда-то донесся стук и придушенный голос:
– Мама, выпусти-и! Не хочу-у-у! Ма-ма-а-а!
Сонина вошла на кухню, села на стул и устало спросила:
– Наверное, поняли, что Степан слегка неадекватен?
– Что вы, что вы, – затараторила я, – очень милый юноша, хорошо воспитанный.
Катерина встала, включила чайник, поправила волосы и тихо сказала:
– Несколько
Степан рос чудесным парнишкой, отлично учился, но потом случилась беда. Он шел вечером домой, к юноше пристали хулиганы, потребовали кошелек. Парень безропотно отдал портмоне, тогда подонки велели снять часы, но их Степану подарила мама. Сонин отказался расстегнуть браслет, и грабители ударили его кирпичом по голове. Несколько недель юноша пролежал в коме, а потом, к огромной радости мамы, очнулся.
– Это только в кино, – горько рассказывала Катя, – больной, чуть не десять лет живший на аппаратах, открывает глаза, садится и радостно кричит: «Здравствуйте». А потом, бойко вскакивая на ноги, начинает выплясывать посередине палаты. На самом деле ситуация не столь идиллична, вы получаете почти младенца, которого следует заново учить всему: сидеть, ходить, говорить, пользоваться туалетом. Процесс реабилитации может растянуться на годы. Мне сначала показалось: Степа быстро приходит в норму. Вместе с ним в палате находились такие беспросветные больные, которые только глазами хлопали, а он ушел из больницы на своих двоих. Но потом… достиг в развитии уровня восьмилетки и замер! Никаких подвижек, хотя, поверьте, все силы и средства я вложила в сына. Вот он тут про деньги говорил, помните?
Я кивнула, Катя спокойно налила мне чай.
– Знаете, почему Ми каждый месяц нам «пенсию» присылает?
– Нет, – осторожно ответила я.
– Степу одного надолго не оставить, – грустно ответила Сонина, – бог знает что учудить может. Вот дверь вам открыл, хотя вроде помнит, что чужих впускать нельзя. Я его больше чем на час оставить боюсь. Вдруг уйдет погулять?
– Заприте снаружи.
– А если пожар? Не сумеет выскочить.
– Верно, – кивнула я, – очень вам сочувствую.
– Спасибо, – улыбнулась Катя, – только, пока на собственной шкуре не испытаешь такое, не поймешь. Знаете, в нашем подъезде Рита живет с девочкой-дауненком. Мне Ритку всегда жалко было, но лишь после того, как со Степой несчастье случилось, прочувствовала ситуацию. Даже врагу такого не пожелаешь! Спасибо Миладе, которая денег дает, иначе б с голоду померли. Я пытаюсь, конечно, дома работать, но особо разбогатеть не получится. В нашей стране шикуют лишь воры и сволочи. Давайте конверт, спасибо, что привезли. Кстати, где Ми? Она не отвечает по телефону, ее мобильный заблокирован.
Я кашлянула.
– Извините, произошло недоразумение. Степан неправильно понял мои слова, я не от Смоляковой.
Катя удивленно распахнула глаза.
– Кто вы? И зачем пришли?
– Я ведь уже представлялась: Дарья Васильева, частный детектив.
– Так вы и правда сыщик?
– Ну да. Меня наняла Настя.
– Дочь Ми?
– Верно.
– И зачем?
– Чтобы отыскать Миладу.
Катя хмыкнула:
– Оригинальная забава. Похоже, девчонке нечем заняться. Да оно и понятно, целыми днями балбесничает, вот и мается от тоски.