Нечего терять, или Мужчину делает женщина
Шрифт:
«Скорая» увезла Вадима в реанимацию. Сказали, что он потерял очень много крови, а пуля застряла в легком. Нужна срочная операция, но он должен остаться жить. Должен… Нужно надеяться на лучшее, хотя и не все медицинские прогнозы сбываются. После того как уехала «скорая», мне пришлось общаться с милицией и убеждать ее в том, что ко всему произошедшему я не имею ни малейшего отношения. Я и в самом деле не знаю, кому Вадим перешел дорогу.
Милку разбудить не удалось. Она металась и стонала во сне. Какое-то время посидев около нее, я поехала домой. У подъезда
– Привет. Надеюсь, что это мне.
– Понятное дело, что тебе. Как будто у меня еще кто-то есть!
– Мало ли…
Юрец обнял меня за плечи и посмотрел на часы.
– А ты где была?
– У Милки. И еще я в магазин ездила, возьми из машины продукты.
Я приготовила ужин. Юрка открыл бутылочку моего любимого красного вина. Я, как могла, держалась, пока мы не легли в постель. Положив голову на плечо любимого Юрьевича, я почувствовала, как из моих глаз покатились слезы.
– Викуля, ты что, плачешь? – Юрец поднялся и заглянул мне в лицо.
– Юр, скажи, а почему уходит любовь? – жалобно спросила я.
– Куда? – не понял Юрьевич.
– Ну, не уходит, а умирает.
– Ты что, меня разлюбила, что ли?
– Тебя – нет.
– Странная ты сегодня какая-то…
Юрец подмял меня под себя и жадно поцеловал. Меня охватило неземное блаженство. Наверное, это и есть любовь. Господи, как страшно ее потерять, ведь это и есть самое незабываемое чувство на свете. Юрец целовал мои глаза. Я ощущала его родные, страстные объятия с таким жаром, которого никогда не чувствовала раньше. Если мой Юрьевич сейчас рядом со мной, если он любит и хочет меня, то это значит, что он только мой и я очень ему нужна. Мне хотелось принадлежать любимому мужчине, и это было самым величайшим счастьем. Я твердо знала, что самое высшее удовлетворение – доставить наслаждение человеку, которого любишь. От осознания того, что рядом со мной лежит такой мужчина, как Юрий Юрьевич, я чувствовала себя значительной и самой счастливой женщиной на свете. Юрьевич дал мне возможность познать чувство любви, и ради этого стоит жить.
Юрьевич уснул, а у меня бессонница. Я направилась в ванную, меня слегка пошатывало. Наверное, нервы. Голова шла кругом, но спать совсем не хотелось. Зазвонил телефон, и я поспешила снять трубку.
– Викуля, привет. Я тебя разбудила? Я проснулась и не нахожу себе места. Да и Вадима дома нет. На кухне какая-то кровь и осколки. Ты не знаешь, что здесь произошло?
– В твоего мужа стреляли.
– Что?!
– Вадима хотели убить.
– Кто?!
– Тебе виднее. Он же твой муж, а не мой.
В трубке воцарилась тишина. Я не на шутку перепугалась за состояние подруги и защебетала, как воробей:
– Послушай, он жив, ему просто прострелили легкое, он сейчас в больнице, завтра ты обязательно его навестишь.
– Давай выпьем, и ты мне все расскажешь подробно, – донеслось в ответ.
– Ну хорошо, давай выпьем.
– Я уже налила остатки водки.
– А я уже иду к бару и достаю из него бутылку шотландского виски.
Налив рюмку, я чокнулась с трубкой и рассказала Миле, что произошло в этот злосчастный вечер.
– Может, в него эта шлюха стреляла? – предположила Мила.
– Ты точно еще не протрезвела. Как же она могла выстрелить, если ты ее отравила? Вадим звонил ей домой и на сотовый. Все телефоны молчат. На реке никого не было.
– Ах, так. Значит, он ее обыскался. Перепугался, бедненький, что его давалка пропала.
– Немедленно прекрати! – прикрикнула я и налила себе вторую рюмочку.
– Я знаю, отчего это произошло, – Милка тихонько всхлипнула и снова чокнулась с трубкой. – Господи, и почему я не выпила эту колу сама? Вадим нашел другую потому, что я не могу иметь детей.
– Что?
– Я никогда не смогу забеременеть и родить ребенка.
– Твое заболевание не имеет никакого отношения к рождению ребенка.
– Когда я была больна, мне удалили матку.
– Как? Ты никогда не говорила мне об этом…
– А что, по-твоему, я должна была об этом кричать направо и налево? Беременность могла спровоцировать развитие злокачественной опухоли в яичниках. Разве ты не знала, что существует связь между молочной железой и яичниками? Меня стерилизовали.
– Даже если и так, это ерунда. Вы с Вадимом можете кого-нибудь усыновить. Многие семьи имеют приемных детей. Родители их любят и прекрасно с ними ладят.
– Знаешь, мы с тобой бывшие раковые больные и на нас всегда будет стоять клеймо.
– Неправда. Моему Юрьевичу глубоко наплевать на то, что было со мной раньше. И я уверена, что если бы со мной случилось еще одно несчастье, он бы всегда был рядом и помог мне справиться с любыми трудностями.
Я не сомневалась, что Мила не обратила внимания на мои слова. Она пила водку как воду и слушала только себя.
– Всю мою жизнь слово «рак» означало смерть. Я всегда боялась этого слова, а когда им болел кто-то из моих знакомых, просто сжималась от страха. А потом заболела я и тогда перестала относиться к этому, как раньше. Я не испугалась. Я просто хотела жить. Любой ценой, чего бы мне это ни стоило. Я излечилась и научилась не вспоминать про эту болезнь, но я никогда не думала, что именно она станет причиной разлада моей личной жизни.
– Не говори глупостей. Твоя бывшая болезнь тут совершенно ни при чем. – Я почувствовала, как к моему горлу подступили слезы отчаяния.
– Тогда почему он с ней связался?
– Не знаю.
– Но кто-то же должен за все это ответить!
– Мне кажется, что ответили уже многие. Любовница твоего мужа отравлена. В твоего мужа стреляли. Кто бы это мог быть?
– Ума не приложу. – Мила задумалась. – Он был отродясь никому не нужен. У него и дел особых никогда не было. Большие деньги не водились. Если в человека стреляют, то из-за денег, а у нас их не было.
– Человека убивают не обязательно из-за денег.