Нечисть. Людас – повелитель тёмных сил
Шрифт:
Ой, пускай меня поднимут и три раза бросят.
Буду, буду танцевать я, пока ноги носят.
Леся взяла Игната за руку и, увлекая за собой, вывела из круга танцующих. Оказавшись далеко от веселящихся гостей, она остановилась и проговорила:
– Пан полковник, пойдемте, погуляем.
– Что ты меня все полковником называешь? Меня зовут Игнат. Или ты не знаешь?
– Знаю. Я все про Вас знаю. Еще когда девчонкой была, всегда бегала смотреть на Вас, когда Вы к родителям приезжали на побывку. Только Вы меня не замечали.
– Или сейчас же перестанешь мне «выкать» и станешь называть по имени, или гулять не идем.
Леся подошла вплотную к Голованю, прижалась всем телом, поднялась на носочки и поцеловала его в уста. Игнат почувствовал мягкое, влажное прикосновение её губ, и ответил на поцелуй. От волос девушки пахло пьянящим ароматом луговых трав. Казак обнял её за плечи, и они направились в вишневый сад, расположенный возле реки. Месяц, нескромно подглядывая сквозь листья деревьев за Игнатом и Лесей, оказался невольным свидетелем внезапно возникшей любви.
8.Загадочные убийства
Инга проснулась рано. После смерти мужа, она считалась хозяйкой поместья. Хлопот было много, и вставать приходилось засветло, и надо сказать, что она управлялась со всем успешно. Селяне сразу почувствовали крепкую, деловую хватку панны, и стали относиться к ней с уважением. К панне Кульбас обращались за помощью и за решениемспорных вопросов, когда такие возникали.
Девушка сидела в кресле и обсуждала вопросы по уборке урожая с двумя казаками, стоявшими перед ней. В комнату заглянула горничная и сказала:
– Прошу прощения, панна, но с Вами хотят поговорить отец Евсей и церковный староста.
Инга была знакома с этими людьми. Они присутствовали гостями на свадебном пиру, и Кульбас представлял их ей. Дьяка она несколько раз видела в церкви.
– Пусть войдут, – ответила панна, и, обращаясь к стоявшим казакам, добавила. – Мне надо, чтобы убрали всю пшеницу вовремя, тогда заплачу, как договаривались. Если останется неубранной хоть маленькая часть поля, то и половины не получите. Все, разговор окончен.
Казаки надели шапки, и вышли из комнаты. Входивший в это время дьяк, услышав последние слова Инги, подумал:
«Да, крута панна. У такой не забалуешь. Покойный полковник и то мягче был».
Девушка, посмотрев на отца Евсея и старосту, сказала:
– Прошу присаживаться, панове. Что Вас привело ко мне в такую рань?
– Дело у нас необычное. Не знаю, как и начать? Пусть лучше пан Прищепа объяснит, – замешкался дьяк.
Староста глянул на священника, и в голове у него промелькнула мысль:
«Вот так всегда, когда деньги у полковника на содержание церкви брать, я не нужен. А когда щекотливые вопросы решать, сразу обо мне вспоминает». А вслух проговорил:
– Так, как Вы, Ваша Милость, после гибели полковника стали главной у нас в селе, то Вам и решать такие вопросы.
– Да какие вопросы? – Инга начала терять терпение. – Говорите яснее.
– Ну, что же, можно и яснее, – продолжал староста. – Вчера нашли мертвого хлопца у реки.
– Да, да, я слышала об этой беде. Бабы на кухне шептались. Говорят, ему не было и шестнадцати лет. Большое горе для родителей. А чем же я могу помочь? Здесь нужен окружной судья или атаман, какой.
– Да, где же его сейчас найдешь атамана-то. Все же на Сичь подались. А окружной судья наш, только и горазд, горилку хлестать, да взятки брать за всякие там сомнительные решения. Где ему душегуба поймать. Он и курицу у себя в сарае не словит, не то, что убийцу. Мы полковнику жаловались на него. Он хотел с ним разобраться, да вот не успел.
– А почему вы решили, что хлопца убили? – спросила Инга.
– В том, то и дело. Нашли его в таком виде, что при Вашей милости, и говорить неудобно. Ну, да делать нечего. Лежал парень на берегу реки совершенно голый. Одежду его потом в другом месте обнаружили. А на груди, спине и шее у него страшные раны, такие, как будто его кто-то поцарапал и покусал, весь в крови был.
– Да, странное дело, – рассуждала вслух панна, – если бы зверь какой-то на него напал, то почему же он голый был? Если парень хотел искупаться, то зачем разделся не возле реки. А следов там звериных не было рядом с ним?
– Нет, не было. Так, как он был ранен, то следов там должно было бы быть много. Я бы точно заметил. И еще одно странное обстоятельство. Недалеко от нашего села есть хутор. Так вот, два дня назад, там тоже нашли мертвого парня, точь в точь, как и у нас.
– Интересно, очень интересно. А что Вы сами думаете по этому поводу? – спросила Инга.
– Что же здесь думать? Похоже, без нечистой силы здесь не обошлось, – ответил староста.
– Нечистой силы, говоришь? Ну, ну, – задумчиво произнесла панна и добавила. – Все, что касается дьявольских козней, так это, я думаю, отец Евсей нам лучше разъяснит. Что скажете, батюшка?
– Что же я могу сказать? – растерянно произнес дьяк. – В Святом Писании сказано: «И погаснет солнце и наступит ночь. Разверзнутся небеса, и придет князь тьмы. И гиена огненная…».
– Понятно, понятно, – перебила его Инга. – А Вы мне все рассказали? Может быть, еще что-то хотите добавить?
Священник и староста переглянулись.
– Есть еще одна мелочь, которую мы утаили, – начал Федор Прищепа, – помните похороны жены сотника Яворного?
– Еще бы, такое не забывается, – проговорила панна, – думаю, не каждый в своей жизни видел такое событие.
– Так, вот, мы с отцом Евсеем решили, что той панне не место на кладбище, и перезахоронили её тайком от всех.
– Хороша мелочь! Больше Вы ничего «тайком» не решили? – возмутилась Инга.
– Нет, больше ничего, – продолжил староста, – только во время перезахоронения случилось такое, что не знаю, как это и назвать: гроза не гроза, но, как бабахнуло что-то с небес. А потом еще какой-то ненормальный в лесу так смеялся, что мы чуть не оглохли. Да, и вид у панны Марыли был совсем не мертвый. А я бы сказал, даже наоборот. Уж очень она на живого человека была похожа, только спящего.