Нечисти
Шрифт:
Тьфу! Почему ее «кислотой» назвали, пакость эту?
Леха спустил воду и как ни в чем не бывало пошел в зал, где завивался дым кривым коромыслом: НЕРАЗОЧАРОВЫВАЮЩИЕСЯ долбили новый, но уже коронный свой хит «Тушеная зайка». У «Вовов» была своя фишка: они почти не пели о любви и иных человеческих пороках, предпочитая, в духе старых мастеров перестроечной эпохи, изводить слушателей своей гражданской позицией по важнейшим политическим и экономическим вопросам современности. Были они по взглядам правые, поддерживали СПС, который, себе на беду, не подозревал о существовании нежданных союзников.
Лехе нравился этот хит, и он на ходу, продираясь
Хотелось пить – и Леха угостился смородиновым соком из пивной кружки, хотелось есть – но нельзя приваживать в организм несвоевременные калории, это ложный голод, сам пройдет. Как назло – никого знакомых.
Лехино либидо уже царапнули пару раз прямые косяки в его сторону, но в дыму и полутьме не рассмотреть как следует, что там за подруги... А в эпицентр идти, танцевать – неохота, ломы...
Оп-па! А на втором этаже интересное что-то! Необычное! Леха внезапно ощутил, как сверху, в такт басам, сквозь потолок волнами, толчками пошли радость и удивление. Скорее туда! Язычок одной из волн обдал Леху с ног до головы, и он даже подпрыгнул от нетерпения, но толпы танцующих и несовершенство собственных ног не позволяли ускориться. Что в руке? Кружка в руке, ладно не помешает, сама растает постепенно...
Вот чудеса: только что позывные шли со второго этажа, вот именно из этого зала, а теперь вдруг тут... обычно. Дым, сумерки, пары танцуют. А радость-то снизу прет. Леха ринулся вниз и замер на полпути: а третий этаж он и не проверил, а обман – на то и обман, чтобы заманивать и обманывать. Ом мана мани ПУ!
Леха засмеялся и поскакал на третий этаж. Ну и ладно: отрицательный результат – тоже результат. Радость – она ведь никуда не исчезла, как родилась на первом этаже, так и растет там.
– Что, брат, на измену попал?
– Попадают на деньги... одни, а купаются в них другие... Я тороплюсь, друг, на первый этаж пора мне, к радости...
– Ну, беги. Во, блин, повело чувака, счастливый!..
Чувака повело, но это его личные наркоманские проблемы, а отнюдь не наши... Кружку надо поставить на место, и тогда никаких искажений не будет. Зря он также марочку лизал, вполне возможно, что из-за нее он не может обнаружить дерево радости, слизанная кислота его с поиска сбивает... Если только она не фальшивая... Но в любом случае это поправимо... «Вовы», быть вам монстрами рока. Быть! Быть! Да, вы синтезировали звук и цвет в одну циновку, трехмерную циновку для танцующих. Хорошо, гениальные вы мои!!!
Леха крикнул на выдохе и выдул замечательный пузырь, переливающийся всеми цветами радуги. Имя тебе – Радость, пузырь! Слова вылетали изо рта у Лехи такими же разноцветными, искрящимися пузырьками, только много меньшими, чем первый, который был Радость. Однако никого из окружающих это не изумило, что в свою очередь удивило Леху. Вечер чудес, да? Кружку он собирался поставить на место... А то зазналась у него в руке. Приструню тебя, кружка! Если они не удивляются, следовательно – его крыша едет. Логично, поскольку кислота была марочной, а значит – не фальшивой. Но – прочь голые руки, надо выдуть еще одну замечательную заключительную отрезвляющую серию пузырьков... Щас!
Леха аккуратно налил сок в кружку, пытаясь отмерить ровно половину, выпил его весь, поставил кружку на пульсирующий стол, осторожно, чтобы не задеть ему зыбкий позвоночник, и начал творить заклинание. ... куколь по полю... (ой, растворись или отворись?), отворись...
БЫТЬ ПО-МОЕМУ!
И словно бы только освещение в зале чуточку изменилось... и больше ничего. Нет же! Еще как изменилось!
Эйфорический морок соскочил с Лехи, но не весь, – и не исчез без следа, а развернулся окрест, захватив все здание, включая полуоткрытые террасы наверху и трактир «Малинка», который был типа филиал по отношению к «Денежкам медовым» и имел отдельный вход с противоположной стороны здания.
Леха постиг! О, да, он все еще под остатками этого подлого воздействия, но они уже не властны над ним, они как легчайшая тюлевая занавесочка между ним и скучными суетливыми буднями: дунь – и исчезнет! Леха дунул, веселое мерцание осталось на месте, а изо рта длиннющей гирляндой выскочили хохочущие мыльные пузыри. Хохот и радостный визг вокруг подтвердили: морок стал всеобщим. Пляшущие соседи протягивали руки, тыкали пальцами – в пять секунд от пузырей и следа не осталось.
– Прикольно, пиплы? – вскричал Леха, рот до ушей, руки воздеты над толпой, как у проповедника... – И опять изо рта вырвалась колонна ярко-прозрачных пузырей... Леху это даже слегка достало: он повел рукой у самого рта, оборвав – ухватил гирлянду за кончик и отбросил в сторону. Пузырьки с веселым щебетом разлетелись в разные стороны и попрятались среди танцующих. Что это у него на руке? А, с садины на костяшках... Леха уверенно дунул, словно бы ему не впервой, струя холодного зеленого пламени охватила на секунду кулак и предплечье... Вы здоровы, юноша... Вот чудеса!
– Прикольно!.. Круто!.. Давай, Змей Горыныч!.. Ура!.. Здорово!..
– Все это – ваше теперь!!!..
А где мой сок? И вообще у меня рот, а не пиротехническая лавка.
И пузыри послушались Леху, перестали вылетать из его рта, но зато над всем залом вспыхнул необычайный фейерверк...
Люди смеялись, орали несусветное, мычали, и каждый звук рождал... нет, не пузыри, как у Лехи, но мелкие яркие летучие объекты, в которых можно было опознать шарики, буковки, особенно «о», «я» и «у», звездочки, цветочки, циферки, октаэдры, конфетти...
Стол был уже просто стол, а не вертлявая спина с горбом на неуверенных ножках... Музыканты на сцене безумствовали со всеми вместе, им было не до инструментов, но никто и не замечал отсутствия музыки... И отсутствия не было... Все было музыкой в этом зале (как, вероятно, повсюду в клубе) – смех, воздух, табачный сумрак. Люди прыгали, танцевали, и каждый попадал в такт своим ощущениям...
Литровая коробка опустела. Что это так стесняет... Дубинка. А вот мы тебя модернизируем... Один хлопок ладонью по карману – и дубинка сплющилась в мягкий листок. Леха хохотнул вдруг, подпрыгнул и замер в воздухе на полсекунды дольше положенного... Во – нагородил огород!.. Леха мысленно проговорил заклинание, понял, что ошибся словом, и невероятно возросшим чутьем определил последствия ошибки: все словили его «торч», а он сам...
А он сам находится под воздействием ровно в той мере, чтобы понимать настроения околдованных, не больше.
Кроме того, его заклинания дали мороку реальность в пределах замкнутого пространства, то есть оживили глюки. Грезы наяву.
Кроме того, они, искаженные и подморочные, разбудили Лехины колдовские силы. Ненадолго, до утра, вероятно, и в том же пространстве (по крайней мере, Леха не чувствовал эту силу неотъемлемой частью себя самого – как руку, скажем, или как гортань, – скорее как перчатки на руках).