Нечисти
Шрифт:
– Ты не можешь так со мной...
Старуха перестала кричать и вырываться, она замерла, глядя на Дениса... И кто его знает, что там было в ее мертво-живых глазах – ужас ли, надежда ли, покорность судьбе?.. Может и слезы, но Денис глядел не на нее, а чуть в сторону...
– Разве??? Ленька!.. Впрочем, осади назад, я сам... Замотай поплотнее... Еще... Всю голову... – Денис подошел к тускло-серому кокону, в верхней части которого густо мерцала призрачная синева, потянулся губами... Сильнейший магический разряд сотряс его с ног до головы, Денис захлебнулся обжигающим морозом синей, дарующей волшебную мощь субстанции, бешеной струей ударившей в горло, потерял равновесие, ухватился за что-то и продолжал пить, давясь
Пронзительная синева померкла, выветрилась из сознания, уступила место электрическому свету трехрожковой люстры. Шустрый и чуткий к мельчайшим переменам в состоянии Дениса, ворон единым скоком вспрыгнул со стола на правое плечо и успел первым: Ленька в нерешительности сучил верхними лапами, покачиваясь, как повешенный, на люстре, между потолком и полом. Денис опустил взор – тьфу ты, пакость!.. В руках он держал грязный сморщенный ком из ночной рубашки, Ленькиной паутины и старушечьего праха...
– И не помышляй даже, Морик...
Денис отбросил от себя гадостный комок, подальше, в угол, вытер сухие руки о скатерть... – надо бы помыть... Нет, лучше так: он поочередно дунул на кисти рук с обеих сторон: черно-багровое пламя смахнуло с них реальную и воображаемую грязь, пыль, бактерий, ненужные уже, отшелушенные чешуйки кожи, но не тронуло даже ни один растущий на тыльной стороне ладоней волосок. Толково, без слов понимает!.. – Только клюнь попробуй... Ты был простой зевака, дружок, от силы – заинтересованный зритель, в то время как Ленька честно и бесплатно работал за двоих.
– Прыгай, старичок мой дорогой, сигай, Ленька, не бойся. Он тебя не то что не обидит, он тебе арию герцога споет из «Риголетто», если надо будет. Вот так, устраивайся... Оба хорошие, да, и ты хороший, только клюв закрой... Ну что, готовы к вечерней прогулке? Тогда... Погодите-ка, ишь, разъерзались... Ну-ка, оба: прыг с меня! Сидите здесь и смирно ждите, я буквально на пару минут.
Денис, весь в противоречивых чувствах, вошел в комнату, где закрылась Маша. Та лежала на спине, сложив на груди руки крест-накрест, одетая, бледная, с закрытыми глазами. Покрывало на тахте под нею смялось под тяжестью тела, но и только: спящий человек обычно шевелится, ворочается, сминая подушки, простыни и одеяла, а здесь – словно бы статую положили...
Денис подошел поближе, прислушался, притронулся к сознанию... Нет, ложная тревога: жива-здорова, спит под заклятием, вот и неподвижна. Бедная, живцом служила для твари... То-то она так плакала: вероятно, следы, обрывки нестертых до конца воспоминаний и ощущений жили в ней и мучили ее... И все ради сестры, которую, вполне может быть, одной из первых скушали. Но сама девушка... Она же не виновата, что в плен попала.
Денис растопырил большой и указательный пальцы правой руки – лоб-то у нее какой холодный! – и коснулся ими висков. Щелк искорка! Есть контакт! Вот и все заклятьице – разве что муху из него сделать, максимум две, на большее не хватит. Теперь у тебя обычный сон, Маша, и пусть снятся тебе море, солнце и алые паруса из Зурбагана, нежданное наследство или подиум в Париже, но все это – без единого кошмара. Я так хочу. Ну и еще любое хорошее, что тебе придумается... Денис выпрямился. Маша тут же пошевелилась, дрогнула вверх уголками губ, левая рука ее осталась на груди, правая легла на покрывало, ладонью наружу... В принципе он мог бы обнять ее и поцеловать, как спящую царевну... в губы... И вообще... И вообще – ты козел, Денис Петров. Иди отсюда, там Ленька с Моркой уже от стыда за тебя сгорели. Урод, ой урод.
Ничего подобного: верные ворон и паук и не думали краснеть и стыдиться мыслей и желаний своего
Непроглядная ночь обрушилась на Дениса и в то же мгновение выцвела жиденькими сумерками, еще более доступными для обзора, чем светлейшие из белых ночей... И все это без заклятий: пожелалось – и мгновенно исполнилось! Учитесь, животные.
Но и животные, похоже, отлично сориентировались в новых условиях, особенно Ленька: нехитрые эмоции блаженства так и перли из него, словно после усиленной кормежки. Мор, против обыкновения, не торопился покидать плечо ради уличного пространства, только глазами посверкивал по сторонам, но чувствовалось, что и он в общем и целом доволен текущим моментом, особого мнения и возражений по повестке дня не имеет.
И опять на Дениса повеяло чем-то таким... Таким... И слов к этому не подобрать... Чем-то радостным... и древним. Однажды, еще в Москве, малышом, в маминой шкатулке он нашел пергаментный свиток, горячий и очень тяжелый... Он взял свиток в руки... и вот что-то такое сходное успел почувствовать, пока мама не увидела и не отняла. И никогда больше он не видел этого свитка, и мама очень резко отказывалась говорить на эту тему... Надо будет поискать, кстати говоря, что там такое было написано?
Ни ветерка. И в то же время не душно. Не жарко, не холодно, а в самый раз. И душа поет, подначивает тело прыгать и кричать, и веселиться всяким иным активным способом. Стало быть, это и есть пресловутая Прежняя Ночь. Ну и... погуляем...
Так странно было идти по абсолютно тихим улицам. И безлюдным. Конечно же, люди никуда не делись: большая часть их легла спать, но и оставшихся хватало, чтобы заполнить тротуары парами, рядами и кучками слабо мерцающих призрачных столбиков. Однако «столбики» эти были практически неподвижны и бесшумны, что есть они, что нет их... Денис быстро разобрался, что к чему, и первое время развлекался тем, что проходил сквозь эти «столбики», задерживался в них, иногда вмешивался в разговор, заставляя собеседников выслушивать неизвестно откуда взявшийся голос или даже мысль, что гораздо тоньше и прикольнее... Но, увы, результата не дождаться, слишком медленно идет для них время. Может, в десять или в сто раз медленнее.
На проезжей части он точно так же «пробивался» сквозь «мчащиеся» автомобили, но стукнулся животом и ушиб лоб, когда попытался пройти сквозь стоящий у обочины микроавтобус. Немало удивившись такому феномену, Денис принялся экспериментировать и очень быстро научился вдобавок проникать сквозь неподвижные предметы: автобусы, афишные тумбы, стены, двери... Просто это было труднее делать, тратило силы и вызывало довольно неприятные ощущения в висках и затылке. И Морка, если в такой момент сидел на плече, всегда раздраженно орал; видимо, ему было больно... Ну какой тебе кр-р-рови, дурачок? Когда ты успел проголодаться? Утром, утром я тебя покормлю, птица. А пока потерпи ради торжества науки. Мне еще под воду надо зайти, проверить. Да шучу я, не ори... А Ленька – вот ему хоть бы хны, что значит – нежить, ему что по улице, что сквозь вонючий парадняк... А ведь и запахов нет... Кроме как от Моркиных перьев... – Денис сунул лицо в оттопыренный ворот футболки, похлопал под мышкой... – И от подмышек, но это уже устранит в ванной, когда домой вернется...