Нечто из Рютте
Шрифт:
Волков сидел и молчал, он то ли не верил своим ушам, то ли не совсем понимал, что происходит.
– Слышите, друг мой, герцог Ренбау написал, что будет рад видеть столь доброго воина своим рыцарем. – Барон многозначительно понизил голос. – Вы понимаете, друг мой, не просто рыцарем, а своим рыцарем. – Он поднял палец к небу. – Я не видел письма, но если там написано так, то значит, что вы станете ленным вассалом, а значит…
– Он будет моим сеньором, – сказал Волков.
– А значит, вы получите землю или место при дворе! – поспешно произнес
– А с чего такая милость, я ведь ничего не сделал для курфюрста? – не понимал солдат.
– Как же не сделали! Вы же убили любимца принца Карла, и принц Конрад этому очень рад. А чтобы принц Карл узнал, как радуется принц Конрад, принц Конрад произведет вас в рыцари, отчего принц Карл будет беситься еще больше.
– Вот как все, оказывается, просто, – произнес Волков, – они что, не любят друг друга?
– Последние триста лет недолюбливают. Бюлофы и Ребенрее родственники, постоянно рядятся из-за спорных земель и стародавних обид, наше графство тоже предмет раздора. Так что они никогда не упустят возможности нагадить друг другу.
А солдат слушал его и начинал верить, что это не сон и все это происходит с ним, что барон не шутит. И тут же он начал волноваться. Стал думать:
«Хорош я буду со своей хромотой да с гримасами на церемонии. Нужно будет подлечиться или научиться терпеть».
А потом он спросил:
– Мне придется ехать в Ребенрее?
– Нет, вас посвятит наш граф, – ответил барон.
– Но ведь указом императора баронам и графам нельзя посвящать в рыцари кого-либо.
– Да, нам нельзя, но курфюрст подпишет эдикт о посвящении вас в рыцарское достоинство и передаст дело своему родственнику – нашему графу. Тот будет посвящать вас от имени курфюрста. И герб вам выберет, и девиз.
Сержант, сидевший с открытым от удивления ртом, наконец произнес:
– Поздравляю, господин!
Волков кивнул ему.
– Поздравляю вас, друг мой, – сказал барон.
– Спасибо, Карл, – отвечал Волков, – я всегда буду помнить, что не встреть я вас… В общем, хорошо, что я поехал через ваши земли. Я благодарен вам, барон.
– Поднимем кубки, господа, – сказал довольный барон. – За вас, Яро, за будущего хозяина Малой Рютте.
Волков и сержант, оба не донесли кубки до губ. Остановились, замерев в изумлении, и солдат произнес:
– Карл, не спешите, мы здесь не одни, вы говорите в присутствии свидетеля. Вы уверены, что хотите это сказать? Может, вы шутите?
– Какие, к дьяволу, шутки, Фолькоф, и я, и баронесса мечтаем выдать мою дочь замуж. Вот только кроме вас с этой дикой кошкой никто не справится. Как только вы получите рыцарское достоинство, я сам отволоку Хедвигу к алтарю, как бы она ни царапалась, как бы ни бранилась…
– Тогда мне нужно срочно выздоравливать, – сказал Волков, – потому что для жизни с прекрасной Хедвигой сил и мужества потребуется побольше, чем для поединка с Кранклем.
– Все это понимают, и я, и баронесса, и чтобы скрасить вашу жизнь с моей дочерью, я дам вам в приданое…
– Осторожнее,
– И пусть, – продолжил барона, вставая, – я дам вам в приданое за дочерью Малую Рютте и все леса, луга и поля вокруг. Выпьем, господа.
И они с бароном выпили, а сержант не пил, сидел с кубком в руке и открытым ртом. Таращился то на солдата, то на барона.
– Сержант, рот-то можно закрыть, – сказал Волков, ставя кубок на стол.
И они с бароном засмеялись.
Когда к вечеру Волков вышел во дор, там его уже поджидал Ёган, и, видимо, давно ждал.
– Господин, так мне вещи-то собирать? – спросил он.
– Какие вещи? – не понимал солдат.
– Да как какие! Ваши! Мы поедем отсюда? Если поедем поутру, так вещи нужно уже сейчас собирать.
– А куда ты собрался?
– Да то не я собрался. То вы собирались.
– Угомонись, не едем мы никуда.
– Значит, завтра не едем?
– Мы вообще, может, никуда не поедем, – загадочно улыбаясь, ответил солдат, поглядывая на окна донжона, что уже светились в сгущающихся сумерках.
– Ей-богу, вас никогда не поймешь, то едем, то не едем, – пробубнил негромко слуга.
– Угомонись ты, – отвечал, улыбаясь солдат, – может, мы вообще тут жить останемся.
Глава девятнадцатая
К ночи все были готовы. Кроме Ёгана и сержанта, Волков взял еще двоих стражников из тех, что поумнее. Один из них знал, вернее, видел Сыча. Он-то и зашел в трактир, осмотрелся, а сам сделал Сычу знак, и тот все понял.
Фриц Ламме по кличке Сыч с виду был неказист, по-мужицки коренаст и изрядно вонял. Когда он запрыгнул в телегу, где уже сидел Волков, тот сразу это почувствовал. Но, несмотря на это, Фриц Ламме по кличке Сыч дело свое знал крепко, и ночью солдат опять в этом убедился.
– Вон он, дом, в котором живет кривой Стефан, – сказал сержант.
– Далее ехать не нужно. – Сыч спрыгнул с телеги и взял мешок. – Как свистну, так сразу ко мне телегу гоните. А вы, господин сержант, со мной ступайте на всякий случай, вдруг он там не один, только тихо.
Сыч с сержантом ушли в темноту, было тихо, только собаки лениво перебрехивались, даже дождь не шел. Все молчали, но недолго. Вскоре послышался свист, а уже через пару мгновений Сыч с сержантом закинули в телегу подвывающего человека, до половины сверху упрятанного в мешок.
– Погоняй, погоняй! – крикнул Сыч, сам заскакивая в телегу.
– Он? – спросил солдат, ткнув кулаком мешок, чтобы не выл.
– Он, экселенц, он, – заверил Сыч.
Телега, чуть скрипнув, покатила по темной деревенской улице к замку, а там все уже ждало гостя. Жаровня, которой отапливают господские спальни зимой, была полна раскаленных углей, а в углях краснела кочерга.
Кривого Стефана привязали к доске, как на распятие, с его щуплого тела сержант сорвал рубаху.
– Все снимай, все! – командовал Сыч.