Недетские игры

Бульба Наталья Владимировна

– Жаклин сказала, что вы хотели осмотреть здание миссии?

Глубокий, насыщенный полутонами голос.

Внутри дрогнуло, по позвоночнику прошлась волна. Одурманивая, разбивая бастионы разума, который пытался напомнить, что все это не более чем игра.

Я ему не верила! Мысленно повторяя: «Мое! Не отдам!» – и буквально чувствуя, как впиваюсь ногтями в его спину, когда он прижмет меня к пылающим огнем простыням.

Рык удалось заглушить, с плотоядным взглядом оказалось хуже. Как там говорил Марк… добыча?!

– И если

вы не откажете мне в этом удовольствии… – скорее прошептала, чем произнесла я, – моя благодарность не будет знать границ…

Желание было острым, как ураганный ветер в ледяной пустыне, и столь же болезненным. Оголенные нервы; движения, угадываемые кожей; чувства, которые читались столь же просто, как если бы он описывал их сам.

Я знала, что он собирался сделать со мной, проживала спрессованные в мгновения минуты, в которых он приручал меня к себе, позволял ощущать немыслимое счастье только от присутствия рядом с ним, наслаждался моим смятением, когда я, понимая, что со мной происходит, продолжала искать с ним встречи…

Тварь!

А та, другая Элизабет урчала, выгибаясь, как кошка: «Но какая привлекательная тварь!»

Мои стремления были проще, но Валанд был прав, именно их жрец и опасался. Единственная цель – не остановить, не заставить изменить курс.

– Почему бы и нет, – тем не менее отозвался он, жестом указав на тот коридор, из которого совсем недавно вышел. – Будьте нашей гостьей.

Анфилада комнат. Картины, статуэтки, роспись на потолке, мозаичные окна…

Сканер – правый угол, еще два в холле. Перед лестницей датчики.

Моя рука касалась перил с такой нежностью, как могла бы гладить его плечо…

Кажется, подобное состояние называется трансом. Быть в себе и не пропускать ни единой мелочи вокруг… Побочный эффект?

Слушать его – удовольствие. Скрытая, едва сдерживаемая сила, которая прорывалась в угрожающем «р» или выстилалась в шипящих.

Свой план – заполучить меня немедленно – он скорректировал, но теперь это я манила его к себе, заставляя выплетать кружево принуждения.

Бесполезно! Я сходила с ума, проклинала саму себя, но все, чем сейчас была, – желанием.

Трудно судить о времени, когда перед глазами пелена, а тело судорожно требует разрядки, но за очередным поворотом, заметив, что Жаклин осталась где-то позади, я резко остановилась.

Это был предел. Мой предел.

– Поцелуй меня!

Он замер, но не обернулся. Пришлось подойти вплотную, чувствуя, как заполошно бьется его сердце.

Миг откровения. Он уже был моим…

– Поцелуй меня, – повторила я, буквально ощущая прикосновение его губ…

Сигнал комма заставил вздрогнуть и… протрезветь.

Команду на соединение дала раньше, чем поняла, что делаю:

– Лиззи, – голос Иштвана был наполнен паникой и отчаянием, – дочь Шамира покончила с собой! Жду тебя у резиденции.

Отключившись, отступила на шаг. Находиться рядом с ним теперь, когда от возбуждения не осталось и следа, было гадко.

– Извините, господин Исхантель, но я вынуждена вас покинуть.

Жрец меня не остановил. Смерть девочки стала для него ударом.

* * *

К резиденции кар пропустили, оказалось – распоряжение губернатора. Бросив машину на подоспевшего служащего, поспешила к Иштвану. Тот метался неподалеку от стоянки, похоже, дожидаясь меня.

– Лиззи… – Выглядел он не просто растерянным – обескураженным. – Как же это?! Почему?!

Пришлось тихо рыкнуть:

– Соберись!

Он был сильным, но к такой смерти оказался не готов. Да и можно ли быть готовым, когда умирает совсем ребенок… Надеюсь, когда все будет позади, он простит нас за этот обман.

– Извини, – тут же подобрался он, смутившись. – Я подумал, что… грязь…

Ему было нелегко говорить, но я поняла. Он волновался за репутацию друга, беспокоясь и о том, что скажут о девочке после ее смерти.

– Я напишу. Все напишу, как надо. За память о ней не переживай.

Взяв мою руку в свои ладони, благодарно сжал, на миг прижал к своей щеке.

– Пойду к Шамиру, ты уж здесь сама…

Дождавшись, когда он скроется за поворотом аллеи, направилась к Шаевскому, стоявшему в тени раскидистого кустарника. Я его заметила лишь потому, что он этого хотел.

– Ну и как?

Вместо того чтобы ответить, тот загадочно улыбнулся:

– Валанд так забавно зверел, когда ты раздевала взглядом прохожих. Жаль, в миссии стояли мощные глушители, мы остались без сладенького.

Хотелось сказать что-нибудь… соответствующее – о наших с Марком отношениях, похоже, уже знали, – вместо этого только глубоко вздохнула и разочарованно качнула головой.

– Вы прервали меня на самом интересном.

– Ты его соблазнила? – тут же предвкушающе сглотнул Виктор. Не успела я ни подтвердить, ни опровергнуть, как он выдал восторженно: – Ну, ты даешь!

– Вот так и рождаются легенды, – усмехнулась я и добавила уже другим тоном: – Так как все прошло?

Объяснять Шаевскому, что шутки закончились, мне не пришлось.

– Как и планировали. – Он стоял ко мне вполоборота, словно мы обменивались последними фразами, собираясь разойтись в разные стороны. Вряд ли за нами наблюдали, но Виктор предпочел сканерам собственное чутье. – Достаточно свидетелей, готовых подтвердить, что видели девушку на крыше. Душераздирающий крик, много крови, предсмертная записка. Служба порядка, конечно, возмущалась, что тело убрали до их приезда, но им предоставили записи, сканы. Да и к Шамиру опасаются пока подходить. О смерти Райзера они узнали только сегодня, когда губернатор попросил каперанга Солога провести расследование и по делу его дочери. Никто не сомневается, что Шамир в бешенстве, хоть и пытается держать себя в руках.