Недостаток счастья
Шрифт:
– Вы об убийстве старика спрашиваете?
Юра кивнул:
– Что вам известно об этом? Можете рассказать?
– Да ничего. Знаю лишь то, что говорят соседи. Убили человека с первого этажа. Во дворе, несколько дней назад утром. Стреляли, кажется. Но я ничего не видела! Мои окна выходят на другую сторону.
– Может быть, Алексей Рыльский видел? Он же выходил от вас на работу. Он ничего вам не рассказывал?
Женщина невольно поморщилась. Им и это известно!
– Нет…Но почему бы вам не спросить его самого? Вы что, его подозреваете? Но это же глупо! Зачем ему убивать старика?
–
– Тоже нет, с трудом его вспомнила, когда узнала, что убили.
– А Рыльский его знал?
– Нет. Думаю, что нет. Откуда? Он бы, наверное, сказал.
– А как долго вы знакомы с Рыльским?
– Где-то полтора года. Это что, важно?
– В каких вы отношениях?
– Я и на это должна отвечать?
Юра смущенно кашлянул.
– Вы можете рассказать, как и где вы познакомились.
– На корпоративной вечеринке. На Новый год, в прошлом году, – женщина с трудом сдерживала раздражение.
– В «Евроуралэнерго», где работаете?
– Нет, конечно. Вечеринка проходила в «Измайловском дворе», это ресторан такой, – пояснила она, не слишком полагаясь на осведомленность полицейского.
– «В «Измайловском дворе»… – Юра, присев на корточки, записывал показания. – И вы стали встречаться после этого?
– Ну да. Это что, криминал?
– Ни в коем случае! А в тот день, в день убийства, ваш… – Юра замялся, стараясь подобрать слово помягче, бойфренд когда от вас вышел?
Лифт дернулся, оба замолчали, прервав разговор. Но так как дальше ничего не произошло, женщина недовольно ответила:
– Он выходит обычно в 8.30 утра. Как раз успевает на работу.
– И в тот день так же вышел? Не раньше и не задержался? Вспомните, пожалуйста!
– Нет, так же вышел.
Даша вспомнила, как Леша торопился, говоря, что ему надо уйти сегодня пораньше и нервничал, так как не мог отыскать свой галстук. Оказывается, тот лежал в прихожей на полочке шкафа, но, прикрытый другой одеждой, оказался незаметен. Когда они все же его нашли, часы в коридоре показывали десять минут восьмого. Но пока Рыльский оделся, пока они второпях целовались… Да, наверное, он все равно вышел, как обычно. Может, и чуть раньше. Но какое это имеет значение? Алеша вообще не знал этого старика, в этом она почти уверена. А что он увидел на улице, она не знает. Они не говорили об этом, но Леша так удивился, узнав об убийстве!
Даша посмотрела на парнишку-полицейского, который старательно записывал ее слова на бумажный листок, вынутый из папки. Сама папка выполняла роль столика. Забавно! Застряла в лифте, еще и допрос!
Но как раз в этот момент лифт дернулся опять и покатил вниз. Ручка у парня тоже дернулась, оставив на листе бумаги длинную волнистую черту. Паренек выпрямился.
– Ну вот, все в порядке! – сказал он, улыбаясь. – Мы не потеряли время. Вам осталось только подписать ваши объяснения.
Вздрогнув, лифт замер на первом этаже, двери распахнулись. Юра протянул женщине папку с записанными на листке показаниями. Даша внимательно все перечла и поставила подпись. Юра Зорин с довольной улыбкой разглядывал хорошенькую свидетельницу, но как только получил папку обратно, выскочил из лифта. Здорово, теперь ему не придется подниматься наверх! Он никуда
Дарья же Мишина, когда лифт снова заскользил вверх, с напряженным от тревоги лицом размышляла: «Как отнесется к этому случаю Леша? Стоило ли вообще говорить о нем с полицейским?» Но поскольку повернуть события вспять невозможно, ей ничего не оставалось, как выйти на своей площадке и смириться с тем, что произошло.
Глава 11. Неожиданное наследство
– Оп-п-аньки! – Баталин замер с бумагой в руках.
За перебиранием документов с интересом следил Матвеич. Два из них следователь, бегло просмотрев, уже положил обратно на стол. То были протокол опроса свидетельницы Дарьи Мишиной и заключение экспертизы, которое следователь предварительно сравнил с набросанным от руки планом двора, вытащенным из ящика стола.
Затем он заглянул в заключение врача поликлиники, где наблюдался Кунгурцев, и брови его поднялись, изогнулиись в крутой дуге, напомнив Матвеичу домашнего кота Степку, когда тот сердится или встает после сна. Наконец, Баталин протянул руку за последним документом. Матвеич напрягся. Он специально положил лист на самый низ, чтобы полюбоваться изумлением начальства.
– Оп-п-аньки! Это что ж получается? – загремел Баталин на весь кабинет. – Дед за четыре дня до убийства составляет завещание и включает в него постороннюю девку? А девица, оказывается, не так проста, как кажется.
Матвеич довольно ухмылялся.
– А ну, – Баталин кивнул на стул возле себя, – сядь-ка. Порассуждаем.
Матвеич уселся рядом с начальником.
– Ты с адвокатом говорил? Помнит он старика? Что-нибудь рассказывал?
Матвеич кивнул:
– А как же! Хорошо его запомнил. Дней-то немного прошло. А в день прихода Кунгурцева, по словам адвоката, у него других клиентов почти и не было.
– А он спросил, почему… Ну, какое девица к этому старику имеет отношение?
– Он говорит, что вопросы задавать по поводу завещания ему не положено. В принципе, завещать можно кому угодно и что угодно…
Матвеич сделал многозначительную паузу. Баталин кивнул, но продолжал глядеть на помощника нетерпеливо и требовательно.
– Но и он засомневался, – насладившись паузой, продолжил помощник. – И осторожненько так спрашивает: «Племяннице деньги оставляете?»
А Кунгурцев вроде как говорит: «Нет, одной хорошей девушке» и поясняет: путешествовать, мол, она любит.
– Хм… И все?
– Все. Больше у адвоката духа не хватило расспрашивать. Клиент ведь может и рассердиться – ему не хотелось его терять.
– Как выглядел Кунгурцев в тот день, спрашивал?
– А то! Адвокат говорит, что бодро. Справку с психдиспансера Кунгурцев тоже принес, выжившим из рассудка не выглядел. Испуганным тоже. Даже выглядел как бы это… довольным. Особенно, когда дело закончил. Вид у него удовлетворенный был. И в то же время грустный. Да, так адвокат и сказал: удовлетворенный, но грустный. Не знаю, как такое может быть.
– А про других родственников адвокат что-то уточнял?
– Не-е, там же ясно все. Кунгурцев принес с собой записанные данные, указал в завещании, что это жена и сын. Адвокат просто данные переписал.