Недотрога
Шрифт:
– Да. И в его коллекции имеются очень редкие экземпляры. Ведь он начал собирать открытки, когда ему исполнилось семь лет. Они все стоят на полке в шкафу, что в спальне. Уверена, ты обнаружишь там кое-что ценное.
– Я обязательно взгляну на них.
– Что скажешь про его гитару?
– Разве ты не хочешь передать ее Джастину?
Алисия отрицательно покачала головой:
– Нет. У Джастина уже есть одна, подаренная ему отцом. И потом, если честно, то менее всего на свете я хочу, чтобы Джастин тоже стал музыкантом. Может, я скажу что-то не так, но мне совсем не по душе богемный стиль жизни. Я не хочу такой жизни для своего ребенка.
– Понимаю. Но и ты пойми Джастина. Он все равно станет проявлять интерес к тому, чем занимается его отец. Что вполне естественно.
Гейб принялся намазывать нарезанные ломти хлеба толстым слоем масла, что не укрылось от зорких глаз Алисии.
– Не в избытке ли калорий главный секрет твоих кулинарных шедевров? – шутливо подначила она, глядя на то, как он укладывает хлебцы на большую сковороду.
– Нет, секрет в том, что для своих сэндвичей я обычно использую два сорта сыра, – усмехнулся он в ответ.
– И такая еда тебя устраивает?
– Вполне. Всегда можно поджарить еще одну гренку, если нужно. Или просто отрезать кусок сыра.
– Сочувствую, что у тебя было такое суровое детство. Расскажи мне еще что-нибудь о тех годах.
– Да, собственно, и рассказывать нечего. Я рос себе и рос. А потом вырос и ушел прочь, не оглядываясь назад.
– Никогда? То есть я хотела сказать, ты никогда не оглядываешься на свою прожитую жизнь для того, чтобы что-то переоценить в ней, подумать над тем, а нельзя ли было сделать иначе?
Он бросил на нее тяжелый взгляд. От хорошего настроения не осталось и следа.
– Давай не будем больше о моем детстве, ладно?
– Я не только о детстве! Мне просто интересно, жалеешь ли ты о чем-нибудь.
– Конечно. Иногда даже больше, чем следует. Но при этом я прекрасно понимаю, что своими «жалениями» я ничего не исправлю. Надо жить дальше, двигаться вперед. В этом и состоит выход из любой ситуации.
– Ты часто употребляешь это слово: выход. Ты всегда оставляешь себе запасной путь, да?
– Жизнь научила меня, что умение вовремя отступить не менее важно, чем самая лучшая стратегия наступления.
– Со мной ты тоже опробовал свое умение, столь поспешно ретировавшись из Ривер-Рок три года тому назад?
– Никаких своих умений я на тебе не опробовал. Начнем с того, что я вообще не планировал заводить с тобой какие-то отношения.
– Но когда увидел, то тут же передумал и постарался не упустить своего, – снова подначила она.
Гейб мгновенно просветлел лицом и улыбнулся.
– Ну, положим, ты тоже не очень-то упиралась!
– Что правда, то правда! – улыбнулась Алисия. – Я нашла тебя просто неотразимым. Мне захотелось быть с тобой с самой первой минуты, как ты переступил порог нашего дома. Но ты был лучшим другом Роби, а Роби меня в свое время предупредил, чтобы я не строила особых иллюзий на твой счет. Потому я и старалась не давать волю своим чувствам. Увы! Соблюсти эту стратегию до конца мне тогда не удалось.
– Не знаю, что и сказать, – пожал он плечами.
– Скажи, что и ты чувствовал ко мне то же самое.
Гейб перевернул на сковороде один ломоть, потом второй.
– Я чувствовал к тебе то же самое, – проговорил он наконец.
– А своих слов у тебя не нашлось? – обиделась Алисия.
– Меня вполне устраивают твои! – усмехнулся Гейб и добавил: – Кстати, Роби и мне советовал держаться от тебя подальше.
– Получается, что три года тому назад мой брат совсем не горел желанием, чтобы между нами что-то возникло. И вдруг ни с того ни с сего он оставляет тебе свой дом, и мы оказываемся соседями! Странная логика! Тебе не кажется?
Гейб вперил в нее немигающий взгляд.
– Но я никогда не рассказывал Роби о том, что между нами было. А ты?
– Я тоже, – кивнула Алисия. – Никогда. Роби тогда уехал вместе с тобой, а когда через несколько дней он снова вернулся домой, то разговоров о тебе у нас не было. Я решила оставить все в тайне. Боялась, что Роби убьет тебя.
– Хотела, значит, спасти мне жизнь?
– Не только тебе, но и себе. Представила, какой грандиозный скандал закатил бы мне брат. Плюс всякие пространные наставления на тему, что нельзя быть такой идиоткой. – Алисия глянула на сковороду. – И скоро они будут готовы, твои сэндвичи?
– Они уже готовы, – Гейб опять перевернул хлебцы. – Кстати, я прихватил из города несколько бутылок пива. Будешь?
– С удовольствием.
Он достал из холодильника бутылку, открыл ее и передал Алисии. Потом разлил по тарелкам суп и выложил на блюдо сэндвичи.
– Предлагаю пересесть на диван, а все это отнести на журнальный столик.
– Хорошая мысль! – одобрила она и, прихватив свою тарелку, удобно устроилась на большом кожаном диване. Они ели молча, наслаждаясь горячей едой и тишиной.
Алисия вдруг подумала, что и не припомнит уже, когда и кто в последний раз готовил ей обед или ужин. Да и было ли такое в обозримом прошлом? Разве что Келли! Еще до того, как все случилось, она иногда приглашала Алисию к себе на обед.
– О чем задумалась? – вернул ее к действительности Гейб.
– Так, ни о чем.
– Но вздыхаешь ты так тяжело, словно тянешь на своих плечах все скорби мира. Как тебе мои сэндвичи?
– Восхитительны! Я просто вспомнила Келли. Она ведь превосходный повар. Мне с ней никогда не сравниться. Возьмет всего три ингредиента и сотворит из них такое, что пальчики оближешь! – Алисия немного помолчала. – А ведь сегодня я впервые после гибели Брайана толком поговорила с ней.