Неискушенные сердца
Шрифт:
Девушки хихикнули. Снова и снова взгляд Ботвелла возвращался к Табризии Он смотрит на нее чаще, чем на других, подумал Парис, пытаясь подавить поднимающийся гнев За последние пять минут Ботвелл дотронулся пальцем до ее подбородка, потянул за локон, коснулся руки, принимая бокал вина.
Александр не сводил глаз с Ботвелла, готовый к бою, если тот совсем распустит руки.
Парис заметил напряженность мальчика и отозвал его в сторону
— Алекс, для тебя есть дело.
Тот подошел к Парису с горящими от негодования глазами. Парис тихо проговорил:
— Надо
Парис с удовлетворением увидел, что Дамаскус приготовилась играть на лютне а Венеция — петь Взглядом он подозвал Табризию, уже привыкшую понимать его без слов Она было хотела изобразить, что ничего не заметила, но потом все-таки решила подчиниться
Парис тихо сказал ей:
— Табризия, сейчас же отправляйся спать. Ботвелл очень опасен, если кого-то заприметит.
Он произнес ее имя так ласково, что она сердцем поняла.
— Парис хочет защитить ее. Она кивнула и вернулась к девушкам, чтобы выбрать подходящий момент и незаметно улизнуть.
— Шеннон, — позвал Парис, — пойдем со мной, поищем Фрэнсису хорошего бренди, который я держу для особых случаев. — Остальным сестрам он приказал: — Займите нашего гостя как следует. Уделите ему внимание. — Отойдя с Шеннон на некоторое расстояние, он снова по вернулся к ней: — Никто из них не умеет так обращаться с мужчинами, как ты. Я хочу, чтобы его мысли были заняты одной тобой. Не сомневаюсь, ты справишься.
— Это нетрудно, — улыбнулась Шеннон.
— Понимаешь, он собирается остаться у нас на ночь… — осторожно произнес Парис, выбирая бочонок бренди для Ботвелла.
Разозлившись, подперев бока руками, она начала строгим тоном:
— Не собираешься же ты мне предложить, чтобы я… на самом деле…
— Не собираешься же ты убеждать меня сейчас, что ты девственница? — тихо спросил Парис.
— Конечно, девственница, а что такое? В чем дело? — с жаром воскликнула она.
Долгим взглядом Парис посмотрел на сестру и ровным голосом сказал:
— Джонни Рэйвэн.
— Ты шпионишь за мной! — чуть не задохнулась от негодования Шеннон.
— Конечно, — добродушно согласился брат.
— Так почему ты не противился? Не запретил мне встречаться с цыганом? Это же длится год!
— Шеннон, я знаю, ты очень страстная. Запрети я тебе встречаться с Рэйвэном, ты бы убежала с ним. Так что давай будь хорошей девочкой и позаботься о Ботвелле ради меня. Ты же облизываешься, глядя на этого ублюдка. Так что к черту стыд! — Он улыбнулся.
— Нам лучше вернуться, прежде чем он лишит девственности ту, которую ты выбрал для себя, — насмешливо сказала она.
Парис был удивлен и раздражен тем, насколько легко Шеннон читает его мысли. Но откровенность — за откровенность, и он не стал отрицать.
— Неужели я так прозрачен, Шеннон?
— Мы все знаем, что ты выбрал ее для себя. Ты ее любишь?
— Люблю? Ну, ты меня хорошо знаешь. Я поклялся никогда больше не попадаться в эту ловушку, — с горечью усмехнулся он.
— Ты не обидишь ее, правда? — спросила она.
— Только
Она вздрогнула и мысленно вернулась к лорду Фрэнсису.
Ботвелл со своими людьми уехал на заре. Он вовсе не горел желанием встретиться с Парисом, который мог поинтересоваться, как он развлекался ночью. Эти двое мужчин всегда были в хороших отношениях, и оба хотели их сохранить Парис облегченно вздохнул, когда улеглась пыль от копыт лошадей, унесших Ботвелла и его команду подальше от замка Кокбернов Сейчас он был на грани нервного срыва и почел за благо отправиться проверить паруса и такелаж на корабле. В голове у него рождался план, и надо быть готовым к его осуществлению в любой подходящий момент.
За завтраком Табризия рассказывала Дамаскус, что обещала Энн навестить ее еще раз.
— О, какая ты заботливая, Табризия! Она, наверное, ужасно одинока. Я не думаю, что Парис относится к ней так по-доброму, как должен.
— Может, пойдешь со мной? — спросила Табризия.
Дамаскус пожала плечами.
— Нет уж, спасибо
На этот раз Энн была в черном прозрачном наряде, резко контрастировавшем с серебристыми волосами Табризия восхищенно заметила, что у нее даже ногти черного цвета Похоже, Энн обрадовалась гостье Она сразу предложила.
— Давай я начну тебя рисовать
— О, это было бы здорово!
— Синклер! Холст и угли! Немедленно! А ты садись вон там, где хорошее освещение
Табризия несколько минут сидела тихо, подыскивая тему для разговора. Наконец она спросила:
— А где вы жили, пока не вышли замуж?
— Тише, молчи, сиди тихо — резко прервала ее Энн, но через несколько минут сама стала рассказывать — Моя девичья фамилия — Огилви. Я жила севернее, в Карделле. Наша земля располагалась параллельно земле Гордонов, и я всегда была в хороших отношениях с соседями. Но отец мой ужасно ненавидел Джона Гордона. Он клялся, что Гордон украл его земли Его, Огилви из Карделла! Началась жуткая вражда. Ты разве не слышала? Мой отец призвал на помощь Париса Кокберна Тот был рад схватиться с Гордонами. Отец считал, Парис — это бог. И выдал меня за него замуж, не спрашивая о моих чувствах. А я любила Джона Гордона. Он к тому времени овдовел и искал жену. Но, разумеется, я даже не осмелилась произнести его имя! Отец, конечно, не виноват, что Кокберн оказался сущим дьяволом. А Джон Гордон снова женился, и сейчас все это уже не важно. Правда ведь?
Табризия сидела тихо, давая Энн выговориться Ей вдруг стало жаль молодую женщину. Ее жизнь в замке Кокбернов состояла из нескончаемой череды одиноких дней Может, она, Тэбби, могла бы что-то сделать, перекинуть мостик через пропасть, отделявшую молодую женщину от остальных? Она вспомнила, как радушно приняли ее, каким теплом окружили, и ощутила странную вину почему же они не так относятся к Энн? Тэбби осторожно спросила:
— А не хотите ли вы поужинать вместе со всеми? Слуги отнесут вас вниз, а я стану вашей союзницей, если Кокберны встретят нелюбезно