Неистовые сердца
Шрифт:
— Знаю.
Конечно, он знал. Я всегда была в его голове.
— Ты у меня в голове, — пробормотал он, — и под моей кожей.
«Хотела бы я услышать твои мысли».
На его лице промелькнуло веселье.
— Тебе бы наскучили мои мысли, Лили. Они всегда одни и те же… всегда о тебе… о какой-то части твоей анатомии, твоих губах, твоих ногах, твоих глазах, твоих руках.
Он провёл своими длинными пальцами по верхней части моей ладони, вверх по запястью, вверх по руке, затем обратно вниз.
—
Ободрённая его признанием, я потянулась к краю его футболки и задрала её ему на спину. Он сел на колени и снял её. Мускулы перекатывались под его блестящей кожей, и завитки пойманной пыли кружили по их следам.
Вид его обнаженной груди напомнил мне о том дне в сарае, когда мы с Кэт прервали его тренировку. Как я таращилась на эту поразительную грудь. И теперь я могла прикоснуться к нему. Я погладила его кожу, почувствовала бугорки напряжённых мышц, прижала ладони к его груди. Он не двигался, позволяя мне исследовать его кончиками пальцев. Его тёмные соски напряглись, а великолепная кожа покрылась мурашками.
«Ты действительно впечатляющий экземпляр, Каджика».
Уголок его рта приподнялся.
— Ты так думаешь только потому, что никогда не видела Неблагих в облике.
Я снова перевела взгляд на его лицо.
— Разве это не то, кто я есть, Лили? Неблагой.
Он произнес это слово медленно, согласные слетали с его языка. Впервые в его произношении не было кислой интонации.
Мои губы, должно быть, приоткрылись от шока, потому что дерзкая усмешка изогнула его рот. Сколькими улыбками он одарил меня за одну ночь?
Большим пальцем он задел мой подбородок, скользнул вниз по центру горла, опустился во впадинку моей ключицы и переместился к моему плечу. Он зацепил им тонкую бретельку моей комбинации и снял её, затем наклонился и поцеловал то место, где она лежала. А затем он провёл щетинистой челюстью и потянул зубами другую бретельку вниз. Я откинула голову назад и закрыла глаза, стон сорвался с моих губ.
Медленно он опустился на меня, пока каждый дюйм наших тел не соединился. Когда он придвинулся ко мне, мои трусики скользнули вверх по бёдрам, и я задрожала.
«Каджика, я никогда…». Я запнулась, когда его джинсы натёрли мою чувствительную кожу.
Он оторвал губы от моего рта и перекатился на бок, задержав ладонь на смятом шёлке.
— У тебя никогда не было чего?
Я чувствовала себя близкой к точке воспламенения. «Эм… не делала это».
Его брови нахмурились.
— Не спала с мужчиной?
Он провёл мозолистой рукой по шёлку и вниз по длине моего обнажённого бедра.
— Ты хочешь, чтобы я остановился?
Жар прилил к моим щекам, и ниже. «Нет». Потеря девственности была на первом месте в моём списке желаний.
Продолжая ласкать мою кожу, он спросил:
— Что такое список желаний?
«То, что ты хочешь сделать перед смертью».
Его рука застыла на месте.
— Ты не умрешь.
«Все когда-нибудь умирают».
Он перевернулся на спину и уставился в потолок, вдыхая кислород, который, казалось, иссяк.
Я повернулась на бок и положила открытую ладонь ему на пупок. «Не сердись на меня, Каджика».
Он вздохнул, долго и глубоко. Наконец, он посмотрел на меня.
— Я знаю, что у каждого есть начало, середина и конец, Лили, но это не значит, что я хочу сосредоточиться на конце.
Он обхватил мои пальцы своими, но не убрал мою руку со своего живота.
— И я, конечно, не хочу заниматься с тобой любовью, потому что это входит в какой-то список дел.
Я прикусила губу.
— Ты планировала лечь с кем попало?
Я покраснела. «Конечно, нет».
Он снова вздохнул, а затем потянул меня за руку, пока я не потеряла равновесие и не упала на него сверху.
Его дыхание коснулось моего носа и подбородка.
— Геджайве, я хотел тебя так много лун, ма мика.
«Мамика?»
Он смотрел на меня с тем же удивлением, с каким ребёнок смотрит на ночное небо, полное звёзд.
— Моя красавица. Ма. Мика, — медленно повторил он.
Никто никогда раньше не называл меня моей-кем-нибудь. Мои ресницы затрепетали.
Он провёл моей ладонью по своему бьющемуся сердцу.
— Теперь оно принадлежит тебе. Не разбивай его.
Жар вспыхнул у меня под пупком. «Никогда».
Он улыбнулся.
Снова.
И потом он поцеловал меня.
Снова
А потом он занялся со мной любовью.
Один раз.
А потом ещё раз.
ГЛАВА 37. СТРАХ
Я проснулась от стука в дверь моей спальни, а затем от громкого голоса:
— Лили! Открой! — за которым последовал другой голос, говорящий моему брату оставить меня в покое.
Я рывком приняла сидячее положение, моргая от яркого света, льющегося сквозь зияющую занавеску. Воспоминания о проведённой ночи нахлынули на меня, и я повернулась к другой стороне кровати. Подушка была смятой, но холодной.