Неистовый рыцарь
Шрифт:
— Там не было яда, — упорно повторяла она хриплым шепотом.
— Вот как? И из-за этого вы чуть не отдали Богу душу?
Не открывая глаз, она покачала головой.
— Клянусь вам, у меня не было намерения отравить вас! — сказала она, собрав последние силы.
— Леди, я своими глазами видел, как вы добавили что-то в кубок, а потом обнаружил пузырек в вашей одежде.
Она открыла глаза и встретилась с ним взглядом.
— Это снотворное, вы должны были заснуть — и больше ничего.
— Понятно, миледи. Я должен был выпить все вино из кубка до конца и заснуть. Навсегда. Непробудным сном.
— Произошла
— Правильно, леди. Произошла ошибка!
Она опустила ресницы. Понятно, он думает, что, какими бы ни были его соображения, ему не следовало жениться на ней, потому что, сделав это, он накликал на себя беду.
— Если бы вы хоть выслушали меня… — снова попыталась она объясниться.
— Нет уж, увольте, леди, — сказал он, наклоняясь к ней. — Это вы должны выслушать меня. Я не желаю прожить всю жизнь, опасаясь сделать лишний шаг в собственном доме. Если когда-нибудь подобное покушение на мою жизнь повторится, я заточу вас в башню где-нибудь на краю земли. А если вы надеетесь, что я проявлю слабость, то сильно ошибаетесь. Если вы невиновны в покушении на мою жизнь, значит, в этом виноват ваш безрассудный дядюшка, а если вы этого не понимаете, то, значит, вы вдвое глупее, чем я думал.
— Вы не имеете права! Вы ненавидите дядюшку за то, что он борется за свободу от ига ублюдочного Завоевателя. Вы не понимаете…
— Ваш дядя лезет в драку ради драки, а слабое место вашего отца заключается в том, что он любит своего брата, — сказал Брет и поднялся. Он подошел к камину и остановился там, опираясь на каминную полку. Потом резко повернулся и уставился на Аллору. — Будьте осторожны в мое отсутствие, леди. Если бы я умер, Вильгельм вздернул бы на виселице и вас, и ваше семейство, и должен вас предупредить, что мой отец и братья тоже не остались бы в долгу и отомстили бы, не оставив камня на камне от любой, самой неприступной крепости. Вы даже не представляете себе, сколько найдется людей при королевском дворе, которым захочется выслужиться перед королем, уничтожив ту, кого будут считать предательницей.
— Клянусь вам…
— Не утруждайте себя клятвами, миледи.
Она почувствовала, как навернулись слезы, и сердито прищурила глаза. Брет не станет ее слушать. Ей хотелось добраться до дядюшки и вытрясти из него правду. Ей все еще не верилось, что Роберт солгал и так безжалостно подставил ее под удар! Но он всегда был безрассудно азартным, а теперь втянул и ее в свои авантюры.
Брет и без того презирал Роберта. Она не осмелилась сказать ему, что Роберт не предупредил ее о том, что в пузырьке яд.
Брет продолжал сверлить ее взглядом, от которого ей стало не по себе. Наконец она овладела собой и подняла на него глаза. Нет, он не станет ее слушать. Он пропустит мимо ушей все, что бы она ни сказала.
— Я уже говорила вам, что мы враги, — тихо произнесла она.
Он подошел к кровати, присел на край и низко наклонился к Аллоре, но не прикоснулся к ней.
— Напоминаю вам, миледи, что мы теперь супруги. Если вам хочется жить в мире, то отошлите восвояси и своего отца, и дядюшку. А сами, как только достаточно окрепнете, отравляйтесь в дом моего отца в Хейзелфорде и ждите меня там.
— Но…
— А если вы этого не сделаете, любовь моя, то я буду знать, что вы и на самом деле
Он так и не прикоснулся к ней. Но неожиданно еще ниже наклонился и припечатал на лбу поцелуй, как будто выжег тавро.
— Ваш отец интересовался вашим здоровьем, он очень обеспокоен. Ему уже сообщили, что вы вне опасности и уедете на юг, как только будете в состоянии пуститься в дорогу. Видимо, оставаться рядом с кем-нибудь из вашей семьи небезопасно, — резко добавил он. — Королю я сказал, что вы, очевидно, съели что-нибудь неподходящее за ужином, так что об истинном положении дел не знает никто естественно, кроме человека, снабдившего вас ядом. Очевидно, в этом замешан также кое-кто из моей домашней прислуги, и я, будьте уверены, дознаюсь, кто это такой.
— Но мой отец…
— Ваш отец может в любое время приехать в Хейзелфорд. Один.
Брет встал и повернулся. Плащ колыхнулся при его движении. Шагнув к столу, Брет взял свой шлем, украшенный рогами, и, не взглянув на Аллору, решительным шагом вышел из комнаты.
Аллора услышала, как хлопнула дверь. И тут горькие слезы, которые она так долго сдерживала, неудержимо хлынули из глаз. Ей хотелось закрыть глаза и забыться сном. Но сон не шел, а подняться самостоятельно у нее не хватало сил.
Но ей недолго пришлось оставаться в одиночестве. Возвратился отец Дамьен, и она, придерживая рукой простыню, попыталась сесть. В молодости он, наверное, был красивым мужчиной, он и сейчас был весьма хорош собой. Она заметила, что он принес с собой походный ранец. Присев на край кровати, отец Дамьен извлек из ранца кусочек хлеба и протянул ей.
— Попробуйте съесть. Это поможет вам восстановить силы.
— Можно мне сначала выпить еще глоточек воды? — попросила она.
Он дал ей воды, и она постаралась пить медленно, маленькими глотками. Потом отщипнула хлеба. Она была уверена, что не сможет проглотить ни крошки. Но проглотила.
И, удивляясь сама себе, съела весь кусок, почувствовав себя после этого гораздо лучше.
Он по-прежнему внимательно смотрел на нее. Она потупилась.
— Спасибо вам, — прошептала она. Слезы снова навернулись на глаза. — Я не пыталась отравить его…
— Я вам верю, — сказал он.
— Но он не верит.
— Он не верит.
Она поняла, что отец Дамьен верит ей, но он уверен и в другом: кто-то из членов ее семьи пытался отравить Брета, желая ему смерти.
Роберт…
— Это король виноват в том, что разыгралась такая трагедия! — воскликнула она. — Мы другие…
— Люди меняются, я сам это видел, — сказал отец Дамьен.
— Так пусть он изменится! — тихо сказала она. Пусть отречется от своего короля и присоединится к другому народу!
Отец Дамьен наклонился к ней.
— Вам, наверное, следует помнить вот о чем: кто-то из близких вам людей рисковал жизнью, ведь именно вы отпили отравленного вина. А ваш «враг» — ваш муж — день и ночь не отходил от вашей постели, выхаживая вас. Он даже на меня разгневался за то, что я не смог достаточно быстро облегчить ваши страдания.