Неизбежная могила
Шрифт:
— Почему?
— Нас наняли для этого.
— Газета?
— Нет, — ответила Робин.
— Я не уверен, что хочу разговаривать с вами, пока не узнаю, кто вам платит.
— У нашего клиента родственник в церкви, — Робин решила, учитывая придирчивость Руфуса, не говорить, что этот родственник в действительности уже покинул церковь.
— И какое отношение к ситуации имеет мой отец?
— Вы знаете, что он сейчас...?
— На ферме Чапмена? Да. Он написал мне дурацкое письмо, что вернулся.
—
— Ясно же, что он бывал там раньше.
— Правда? Когда?
— В 1995 году — в течение десяти дней, — сказал Руфус с придирчивой, но полезной точностью, — а в 2007 году — в течение... возможно, недели.
— Почему такие короткие сроки? Видите ли, моего клиента интересует, что заставляет людей присоединяться к церкви и покидать ее, — соврала она.
— В первый раз он ушел, потому что моя мать подала на него в суд. Второй раз — из-за болезни моей сестры Рози.
Скрывая свой интерес к этим ответам, Робин спросила:
— Что заставило его присоединиться в 95-м, вы знаете?
— Тот парень, который все это затеял, Уэйс, выступил с докладом в Сассекском университете, где работал мой отец. Он пошел туда якобы из научного интереса, — Руфус усмехнулся, — и попался на удочку. Он ушел со своего поста и решил, что посвятит себя духовной жизни.
— Вот так взял и сорвался?
— Что вы имеете в виду под «сорвался»?
— Я хочу сказать, это было неожиданно?
— Ну, — Руфус слегка нахмурился, — на этот вопрос трудно ответить. Мои родители находились в бракоразводном процессе. Наверное, можно сказать, что у моего отца был так называемый кризис среднего возраста. На работе его не продвигали по службе, и он чувствовал себя недооцененным. Вообще-то он очень сложный человек. Он никогда не ладил с коллегами, где бы ни работал. Склочный. Зациклен на чинах и званиях. Он довольно жалок.
— Вот как, — сказала Робин. — Ваша мать подала на него в суд, чтобы заставить его уйти?
— Не для того, чтобы заставить его уйти, — сказал Руфус. — Он увез меня и Рози на ферму.
— Сколько вам было лет? — спросила Робин, ее пульс участился.
— Пятнадцать. Мы близнецы. Это были школьные летние каникулы. Отец нам соврал, сказал, что это будут недельные каникулы в деревне. Мы не хотели его обижать и согласились поехать.
— В конце той недели он прислал моей матери письмо, полное церковного жаргона, в котором говорилось, что мы втроем вступили в ВГЦ и больше не вернемся. Моя мать получила срочное судебное постановление и пригрозила ему полицией. В итоге мы ушли посреди ночи, потому что отец заключил с Уэйсом какое-то нелепое соглашение и боялся сказать ему, что все отменяется.
— Какого рода соглашение?
— Он хотел продать семейный дом и отдать все деньги
— Понятно, — сказала Робин, которая почти не ела свой бутерброд, так много она делала заметок. — Полагаю, вы и ваша сестра были рады уехать?
— Я был рад, но моя сестра была в ярости.
— Правда?
— Да, — Руфус опять усмехнулся, — потому что она была влюблена в Джонатана Уэйса. Предполагалось, что на следующий день он заберет ее в филиал ВГЦ в Бирмингеме.
— Ее хотели перевести? — спросила Робин. — Всего через неделю?
— Нет-нет, — произнес нетерпеливо Руфус, будто Робин была особенно медленно соображающим учеником. — Это был лишь предлог. Увезти ее одну. Она была довольно симпатичной и хорошо развитой для пятнадцати лет. Правда, немного пухленькой, — добавил он, выпрямляясь, чтобы продемонстрировать пресс. — Большинство девушек там охотились за Уэйсом. Одна девчонка вцепилась когтями в лицо Рози — но это замяли, потому что Уэйсу нравилось думать, что все живут в гармонии. У Рози до сих пор шрам под левым глазом.
Руфус, похоже, отнюдь не чувствовал сожаления по этому поводу, а был весьма доволен.
— Вы случайно не помните дату, когда вы покинули ферму? — спросила Робин.
— Двадцать восьмое июля.
— Почему вы так уверены? — спросила Робин.
Как она и ожидала, Руфус не обиделся, а только обрадовался возможности проявить свои дедуктивные способности.
— Это было накануне той ночи, когда на ферме утонул ребенок. Мы читали об этом в газетах.
— Как именно вы покинули ферму? — спросила Робин.
— На машине отца. Он успел забрать ключи, притворившись, что хочет проверить, не разрядился ли аккумулятор.
— Вы видели что-нибудь необычное, когда уезжали с фермы?
— Например?
— Может, кто-нибудь не спал, хотя должен? Или, — Робин подумала о Джордане Рини, — спал более крепко, чем следовало бы?
— Не понимаю, как я должен был бы понять это, — ответил Руфус. — Нет, мы не заметили ничего необычного.
— Вы или ваша сестра когда-нибудь возвращались на ферму Чапмена?
— Я точно нет. Насколько я знаю, Рози тоже не возвращалась.
— Вы сказали, что ваш отец вернулся на ферму Чапмена в 2007 году?
— Верно, — обрадовался Руфус теперь уже так, будто Робин наконец-то проявила подобие интеллектуальных способностей, вспомнив факт, сообщенный ей пару минут назад. — Он устроился в другой университет, но снова стал ссориться с коллегами и чувствовал себя не в своей тарелке, поэтому он опять подал в отставку и вернулся в ВГЦ.
Робин, производившая быстрые мысленные расчеты, пришла к выводу, что на момент второго появления Уолтера на ферме Чапмена Цзяну было около десяти лет и, следовательно, он был достаточно взрослым, чтобы помнить его.