Неизбежная могила
Шрифт:
Наконец они подошли к закрытой двери, из-за которой доносился гул разговоров. Девушка постучала, открыла дверь и отступила в сторону, пропуская Страйка внутрь.
Внутри было по меньшей мере двадцать человек, все они были одеты в синее. Джонатан Уэйс сидел на стуле в центре группы со стаканом прозрачной жидкости в руке и скомканным полотенцем на коленях, а вокруг него собралась группа молодых людей в спортивных костюмах. Почти все Главы Церкви, одетые в мантии, тоже были здесь.
Тишина окутала комнату, словно быстро растекающийся иней, когда те, кто был ближе всего к двери,
— ...сказал ему: «Чего ты не в состоянии оценить, так это неортодоксально...»
Очевидно, осознав, что его голос одиноко разносится по комнате, Хармон оборвал себя на полуслове.
— Добрый вечер, — поздоровался Страйк, проходя вглубь комнаты.
Если Джонатан Уэйс хотел запугать Страйка, встретив его толпой, он сильно ошибся в своем противнике. Страйка бодрила перспектива встретиться лицом к лицу с людьми, которых он больше всего презирал: фанатиками и лицемерами, как он мысленно окрестил их всех, каждый из которых, несомненно, был убежден в собственной исключительной важности для грандиозной миссии Уэйса, слеп к собственным мотивам и безразличен к порой необратимому ущербу, нанесенному человеком, которому они поклялись в верности.
Уэйс встал, бросил полотенце, лежавшее у него на коленях, на подлокотник кресла и подошел к Страйку со стаканом в руке. Его улыбка была такой же очаровательной и самоуничижительной, как и тогда, когда он впервые поднялся на пятиугольную сцену.
— Я рад, искренне рад, что ты здесь.
Он протянул руку, и Страйк пожал ее, глядя на него сверху вниз.
— Не стойте за спиной мистера Страйка, — приказал Уэйс рядовым членам церкви, которые окружили эту пару. — Это дурные манеры. Или, — он снова посмотрел на Страйка, — могу я называть тебя Корморан?
— Называй меня как хочешь, — ответил Страйк.
— Я думаю, у нас тут немного тесновато, — сказал Уэйс, и Страйку пришлось отдать ему должное: за несколько секунд он интуитивно понял, что детективу все равно, сколько народу было в комнате. — Главы, пожалуйста, останьтесь. Остальные, я знаю, вы не будете возражать против того, чтобы покинуть нас… Линдси, если Джо все еще неподалеку, скажи ему, пусть присоединится к нам.
Большинство привлекательных молодых женщин гуськом вышли из комнаты.
— Здесь туалет есть? — спросил Страйк. — Мне бы не помешало отлить.
— Конечно, конечно, — сказал Уэйс. Он указал на белую дверь. — Вон там.
Страйка слегка позабавило, когда, помыв руки, он обнаружил, что Уэйс, похоже, захватил с собой собственные туалетные принадлежности, потому что очень сомневался, что «Олимпия» регулярно поставляла мыло от Гермес или халаты от Армани. Страйк сунул руку в карманы, но они были пусты.
— Пожалуйста, присаживайся, — предложил Уэйс Страйку, когда тот появился. Кто-то придвинул стул лицом к руководителю церкви. Когда Страйк сделал, как ему было велено, Джо Джексон вошел в комнату и пересек ее, чтобы присоединиться к другим Главам, которые либо стояли, либо сидели позади руководителя церкви.
— Она ушла, — сообщил Джексон Уэйсу. — Но она хотела, чтобы ты получил записку.
—
— Вовсе нет, — сказал Страйк.
— Бекка, — Уэйс указывал на новомодный ноутбук, лежащий на стуле неподалеку, — не могла бы ты подключить Мазу по Фейстайму? Благослови тебя Господь. Воды? — спросил Уэйс Страйка.
— Это было бы здорово, — согласился Страйк.
Ноли Сеймур смотрела на Страйка так, словно он только что сказал ей, что его отель не забронировал ее номер. Бекка Пёрбрайт была занята ноутбуком и не смотрела на Страйка. Остальные Главы выглядели по-разному: встревоженными, презрительными, старательно незаинтересованными или, как в случае с Джо Джексоном, определенно напряженными.
— Как поживает твоя напарница? — серьезно спросил Уэйс, откидываясь на спинку стула, когда Бекка протянула Страйку бутылку холодной воды.
— Робин? Намного лучше с тех пор, как выбралась из ящика, — сообщил Страйк.
— Ящика? — переспросил Уэйс. — Какого ящика?
— Вы помните ящик, в котором заперли мою напарницу, мисс Пёрбрайт? — спросил Страйк.
Бекка не подала виду, что услышала его.
— Кстати, мисс Эллакотт — твой деловой партнер или что-то большее? — спросил Уэйс.
— Твоих сыновей здесь нет? — спросил Страйк, оглядываясь по сторонам. — Я видел снаружи того, кто похож на Пилтдаунца96.
— Папа Джей, — тихо произнесла Бекка, — Мазу.
Она повернула ноутбук так, чтобы Мазу могла видеть мужа, и впервые за тридцать лет Страйк посмотрел в лицо женщине, которая увела его сестру с футбольного матча на ферме Форджмена и заперла ее с педофилом. Она сидела перед полками, заставленными китайскими статуэтками. Ее длинные черные волосы двумя крыльями ниспадали на лицо, подчеркивая бледный заостренный нос. Ее глаза были в тени.
— Это Корморан Страйк, любовь моя, — сказал Уэйс лицу на экране. — Детектив-напарник нашей мисс Эллакотт.
Мазу ничего не сказала.
— Ну что, Корморан, — сказал Уэйс, улыбаясь, — будем говорить начистоту?
— Я и не собирался говорить по-другому, но продолжай.
Уэйс рассмеялся.
— Очень хорошо: ты не первый и не будешь последним, кто исследует Всемирную гуманитарную церковь. Многие пытались раскрыть скандалы, заговоры и противоправные действия, но никому это не удалось по той простой причине, что мы именно те, за кого себя выдаем: люди веры, живущие так, как, по нашему мнению, требует от нас Благословенное Божество, преследующие цели, которые Оно хочет видеть достигнутыми, борющиеся со злом везде, где мы его находим. Это неизбежно приводит нас к конфликту как с невежественными людьми, которые боятся того, чего не понимают, так и со злонамеренными, которые понимают нашу цель и хотят помешать нам. Знаком ли ты с работой доктора К. Шри Дхаммананды? Нет? «Борьба должна существовать, ибо вся жизнь — это своего рода борьба. Но убедитесь, что вы не боретесь против истины и справедливости ради личной выгоды».