Неизбежная могила
Шрифт:
31
Сильная черта на пятом месте.
Не принимай лекарств, — будет радость.
«И цзин, или Книга перемен»
Перевод
— Быстро схватываешь, — сказал Цзян, когда они с Робин шли обратно мимо курятника.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Робин.
— Знаешь, как правильно отвечать, — сказал Цзян, снова потирая глаз с тиком, и Робин показалось, что она уловила намек на обиду. — Уже.
Слева от них лежали открытые поля. Мэрион Хаксли и Пенни Браун ковыляли по глубоко изрытой земле, ведя шайрских лошадей по бесконечной пахоте — занятие бессмысленное, учитывая, что поле было уже вспахано.
— Металлическая группа, — усмехнулся Цзян. Убедившись в верности своего впечатления, что изменение состава групп этим утром было ранжированием, Робин просто спросила:
— Почему доктор Чжоу хочет меня видеть?
— Медосмотр, — сказал Цзян. — Проверить, готова ли ты поститься.
Они миновали прачечную и столовую, а затем и более старые сараи, на двери одного из которых висел затянутый паутиной замок.
— Что вы там храните? — спросила Робин.
— Хлам, — ответил Цзян.
Затем, заставив Робин подпрыгнуть, он проревел:
— Эй!
Цзян указывал на Уилла Эденсора, который присел в тени дерева в стороне от тропы и, казалось, утешал плачущего ребенка лет двух. Уилл Эденсор подскочил как ошпаренный. Маленькая девочка, чьи белые волосы не были сбриты, как у других детей, а торчали вокруг головы, как шар одуванчика, потянула, умоляя Уилла взять ее на руки. Позади него среди деревьев под присмотром бритоголовой Луизы Пёрбрайт нетвердым шагом бродила группа детей ясельного возраста.
— Ты дежурный по детям? — крикнул Цзян Уиллу.
— Нет, — ответил Уилл. — Она просто упала, так что я…
— Это акт материалистического обладания, — крикнул Цзян, и из его рта брызнула слюна. Робин была уверена, что ее присутствие делало Цзяна более агрессивным, ему нравилось утверждать перед ней свой авторитет.
— Это произошло только потому, что она упала, — объяснял Уилл. — Я собирался в прачечную и…
— Вот и иди в прачечную!
Уилл поспешил уйти на своих длинных ногах. Маленькая девочка попыталась последовать за ним, споткнулась, упала и заплакала еще сильнее, чем прежде. Через несколько секунд Луиза подхватила ребенка и ушла вместе с ней к деревьям, где бродили остальные малыши.
— Его предупреждали, — сказал Цзян, снова отправляясь в путь. — Мне придется доложить об этом.
Казалось, он наслаждался такой перспективой.
— Почему ему не разрешают приближаться к детям? — спросила Робин, ускоряя шаг, чтобы не отставать от Цзяна, когда они обогнули храм.
— Ничего такого, — быстро ответил Цзян на невысказанный вопрос. — Но мы должны внимательно относиться к тому, кого допускаем к работе с малышами.
— О, да, — сказала Робин.
— Не из-за… дело в духовности, — прорычал Цзян. — У людей раздувается эго от материалистического обладания. Это мешает духовному росту.
—
— Каждый должен убить ложное «я», — объяснил Цзян. — Он еще не убил свое ложное «я».
Теперь они шли через двор. Когда они присели у бассейна Утонувшего пророка между могилами Украденного и Золотого пророков, Робин взяла крошечный камешек, лежавший на земле, и спрятала его в левой руке, прежде чем окунуть указательный палец правой руки в воду, окропить лоб и произнести: «Да благословит Утонувший пророк тех, кто верует».
— Ты знаешь, кем она была? — спросил Цзян Робин, вставая и указывая на статую Дайю.
— Э… ее звали Дайю, не так ли? — сказала Робин, все еще держа в закрытой ладони крошечный камешек.
— Да, но ты знаешь, кем она была? Мне?
— О, — сказала Робин. Она уже знала, что на ферме Чапмена неодобрительно относятся к использованию слов, обозначающих родственников, поскольку это предполагало преданность материалистическим ценностям. — Нет.
— Моя сестра, — сказал Цзян тихим голосом, ухмыляясь.
— Ты помнишь ее? — спросила Робин, стараясь, чтобы в голосе звучало благоговение.
— Да, — сказал Цзян. — Она играла со мной.
Они направились к входу в фермерский дом. Когда Цзян прошел немного вперед нее, чтобы распахнуть украшенную драконами дверь фермерского дома, Робин спрятала камешек под толстовку, в бюстгальтер.
На каменном полу прямо у дверей фермерского дома был высечен девиз на латыни: STET FORTUNA DOMUS51. Коридор был широким, безупречно чистым и безукоризненно украшенным, белые стены были покрыты произведениями китайского искусства, в том числе шелковыми панно в рамах и резными деревянными масками. Устланная алым ковром лестница вела на второй этаж. Из холла вели несколько закрытых дверей, выкрашенных в глянцевый черный цвет, но Цзян провел Робин мимо них и свернул направо, в коридор, ведущий в одно из новых крыльев.
В самом конце коридора он постучал в еще одну блестящую черную дверь и открыл ее.
Робин услышала женский смех, а когда дверь открылась, увидела актрису Ноли Сеймур, опирающуюся на стол из черного дерева и, очевидно, смеющуюся на тем, что только что сказал ей доктор Чжоу. Это была смуглая, похожая на эльфа, молодая женщина с коротко подстриженными волосами, одетая — как определила Робин — с головы до ног в Шанель.
— О, привет, — сказала она сквозь смех. У Робин сложилось впечатление, что Ноли смутно узнала Цзяна, но не смогла вспомнить его имени. Рука Цзяна снова потянулась к его дергающемуся глазу. — Энди меня до чертиков насмешил… Мне пришлось приехать сюда на лечение, — она слегка надулась, — поскольку он бросил нас в Лондоне.
— Бросил тебя? Никогда, — произнес Чжоу своим глубоким голосом. — Так ты останешься на ночь? Папа Джей вернулся.
— Вернулся? — взвизгнула Ноли, в восторге похлопывая руками по щекам. — Боже мой, я так долго его не видела, несколько недель!
— Он говорит, что ты можешь занять свою обычную комнату, — Чжоу указал наверх. — Все сообщество будет радо тебя видеть. Теперь мне нужно осмотреть эту юную леди, — он указал на Робин.
— Хорошо, дорогой, — сказала Ноли, подставляя щеку для поцелуя. Чжоу сжал ее руки, чмокнул в каждую щеку. Ноли прошла мимо Робин в облаке туберозы и подмигнула со словами: