Неизбежное. Сцены из русской жизни 1881 - 1918 гг. с участием известных лиц
Шрифт:
– Слушайте, Всеволод Эмильевич, а может быть, нам настоящую мастерскую прямо в зале устроить?
– спросил Малевич.
– Со всем набором инструментов.
– Идея хорошая, но времени нет, не успеваем!
– отказался Мейерхольд.
– Дальше, дальше!
– Семь пар "чистых" и семь пар "нечистых", спасаясь на ковчеге от потопа,
– Там "чистые" остаются на прокорм чертям, а "нечистых" адом не испугаешь: видали и не такое!.. Вырвавшись из ада, они отправляются прямиком на небо, но здесь тоска смертная. Рай - не для людей, он - для бестелесных душ. А человеку в раю плохо и скучно, - это сущая дыра. И зачем нам этот замшелый Бог, кому он нужен со своими проклятьями и молниями? Кого теперь молниями удивишь, - мы их у него отнимем и пустим на элекрификацию!
Артисты на сцене засмеялись, а Малевич спросил Мейерхольда:
– Как вам моя "небесная лестница"?
– он кивнул на декорации.
– Можно по ней в небо подняться?
– Отлично! Вы молодец, Казимир Северинович!
– живо отозвался Мейерхольд.
– Ваша "небесная лестница" может стать и дорогой в ад, и ковчегом в зависимости от поворота сюжета, - и это замечательно!
– Пройдя через ад и рай, "нечистые" попадаю на землю, где после всемирного потопа остались одни обломки, - продолжал Маяковский.
– Но "нечистые" не отчаиваются, они дружно берутся за работу, - и вот она, земля обетованная! Ворота распахиваются, и раскрывается город. Но какой город! Громоздятся в небо распахнутые махины прозрачных фабрик и квартир. Обвитые радугами, стоят поезда, трамваи, автомобили, а посредине - сад звёзд и лун, увенчанный сияющей кроной солнца!
Если это дело наших рук, говорят "нечистые", то какая дверь перед нами не отворится? Мы - зодчие земель, планет декораторы, мы реки миров расплещем в мёде, земные улицы звёздами вымостим! Сегодня это лишь бутафорские двери,
– Через разрушение - к новому миру, через страдания - к земле обетованной, - так и будет, так и будет!
– воскликнул Мейерхольд.
– И мы обязаны это показать, в этом наша задача!
– Да здравствует революция!
– не выдержав, закричал Коля; человек в котелке тоже закричал: - Ура!
– и подбросил свой котелок в воздух.
– В самом конце пьесы на сцену поднимаются все зрители и вместе с актёрами поют "Интернационал" в моей трактовке: "Не ждали мы спасенья свыше. Ни бог, ни чёрт не встал за нас. Оружье сжав, в сраженье вышел и вырвал власть рабочий класс... Этот гимн наш победный, вся вселенная, пой! С Интернационалом воспрянул род людской", - закончил Маяковский своим тяжёлым басом.
– Великолепно, замечательно, прекрасно!
– у Мейерхольда от волнения выступили слёзы на глазах.
– Товарищи, давайте, и мы споём "Интернационал"! Хотя бы припев! Ну-ка, хором! "Это есть наш последний..." - сипло начал он, но закашлялся и замахал руками, показывая, чтобы продолжали без него.
– ...И решительный бой, - подхватили все на сцене, и Ваня запел вместе с ними:
– С Интернационалом воспрянет род людской!..
1