Неизбежность
Шрифт:
– Понесло шефа!
– глубоко вздохнув, сказал Стёпа, - сейчас начнет лекцию, держись ребята.
Марина захлопала своими длинными ресницами. Рафик слушал внимательно, порой казалось, что он даже что-то понимал.
– Так вот, - продолжал Прошкин, - в очень тонкой игре, победа может обернуться поражением и наоборот. А искренность иногда становится результативным ходом. Поэтому, что бы сегодня не произошло, мы должны быть такими, какие мы есть на самом деле. Вот всё, что я хотел сказать. Теперь о действиях. Тут все просто. Выезжаем на место, Рафик остаётся в машине и ждёт сигнала. Марина, ты выходишь на исходную точку к памятнику. Стёпа, находишь место, откуда просматривается вся площадь, и наблюдаешь за территорией. Я спрячусь, как можно ближе к Марине, когда он подойдет, я возьму его сам, без шума и пыли. Сейчас Степа настроит наши микрофоны, мы проверим связь, и можно выдвигаться. Да, чуть не забыл, мой начальник охраны, не в курсе. Об операции знаем только мы. Всю ответственность я беру на себя. Марина, переодевайся, возьми фотографию этой девушки, все время забываю её имя.
– Полина Воронцова, - напомнил, хихикая, Степан.
– Да, Полины Воронцовой. Она же наша Алина Никольская, и постарайся максимально быть на неё похожей. Ну, там, макияж, прическа. Конечно, будет темно, но зная его чутьё, осечки допустить мы не должны. Вопросы есть? Вопросов нет. Выдвигаемся через час. Офис закроем, раз оставить нам тут некого.
Связь была проверена, Рафик спустился к машине, Марина ушла в приёмную, Стёпа развалился на диване, и листал журнал. Лёва задумчиво сидел на своём рабочем месте и смотрел на часы. Последний отсчёт начался.
Марина вбежала в кабинет минут через сорок. Она была взволнована и глаза ее странно блестели.
– Лев Валентинович, - начала она заикаясь, - там к Вам... Ну, в общем, он просит, ему очень надо, поговорить с Вами.
– Кто там ещё?
– недовольно пробурчал Прошкин, -я не жду никого, скажи что меня нет, умер, растворился, скажи что угодно.
– Лев Валентинович, это Вольфганг, - еле произнесла это запрещенное имя Марина.
– Кто?
– Лёва, как ошпаренный подскочил на своём месте, - гони его в три шеи, точно беду накличет. Вот принесла же нелёгкая.
Степа радостно закричал: "Сладенький!" И с диким хохотом побежал в приёмную.
Вольфганг стоят в дверях, голова его была опущена, растаявший снег с его одежды, образовал большую лужу воды, вокруг стриптизёра. Вольфганг был похож на героя американского боевика, окунувшегося в суровые реалии нашей страны. Лёва вышел ему навстречу и протянул руку. Вольфганг, обрадованный, что с ним все же согласились разговаривать, виновато залепетал:
– Лев Валентинович, Вы единственный к кому я могу обратиться, если я завтра не отдам им эти двести долларов, я лишусь работы, а у меня мама, я деньги ей отправляю, мне никак нельзя, я отработаю, вы же меня знаете, мне очень неудобно, но кроме Вас...
– Шеф, давай "Сладенького" с собой возьмём!
– радостно закричал Степан.
– А что? Маринке спокойней будет, она давно к нему неровно дышит. Да и нам такой Киборг не помешает. Можешь с моей доли заплатить ему, я согласен.
– Вова, ты самая большая моя ошибка, я же тебе об этом говорил, я не могу положиться на тебя и у меня нет для тебя работы, а деньги просто так, я не даю. Ступай, я ничем помочь тебе не могу.
Вольфганг глубоко вздохнул, извинился и направился к выходу, не поднимая головы. Лёва посмотрел на Степана. Тот укоризненно качал головой, Прошкин перевел взгляд на Марину и, перехватив её влюблённый взгляд, которым она провожала Вольфганга, окликнул стриптизера по имени. Вольфганг обернулся, в его глазах светилась надежда.
– Значит так, - сказал Лёва тоном не требующим возражений, - мы сейчас уезжаем, ты остаёшься в офисе, с собой не возьму, нет доверия к тебе пока. Вернёмся поздно. Твоя задача следить за сайтом, охранять офис и по моей команде, если понадобится, конечно, вызвать начальника моей охраны и отправить его вместе с ребятами, вот сюда.
И Прошкин быстро написал на чистом листе бумаги координаты места, где будет развиваться основное действие.
– Сразу по приезду, я заплачу тебе двести долларов и больше никогда, слышишь, никогда не появляйся в моей жизни, - закончил Лёва.
Вольфганг подпрыгнул на месте от радости, и, скинув мокрую одежду, с деловым видом начал исполнять свои нехитрые обязанности.
Всё было готово. Рафик завел машину, Степа с Мариной, которую невозможно было узнать после перевоплощения в образ Алины Никольской, сели на заднее сидение. Рафик сидел за рулем. Лёва сел на переднее сидение и в последний раз взглянул на окна своего кабинета. Только эти два окна светились в огромном здании, Лёва увидел силуэт Вольфганга, который как часовой стоял в полный рост и своими могучими формами перекрывал почти всё окно. Лёва сделал глубокий выдох и сказал: "Поехали!"
Автомобиль выпустил струю чёрного дыма и, вскоре, исчез за поворотом.
Глава 12. Судный день.
Холод и непроглядная ночь окутали старый город. Узкие улочки и вымощенные камнем мостовые, старые дома из красного кирпича, глубокие и тёмные колодцы дворов были пропитаны историей и укрыты снежным покрывалом. Словно из глубины веков, скованный льдом и тишиной, возникал старый город и, казалось, что вот сейчас, как в сказке, из-за угла появятся волшебные сани, и сама Снежная Королева пронесётся мимо, превращая в лёд всё живое, что попадётся ей на пути. Нечто таинственное и загадочное проглядывалось во всем облике старого города, и лишь наличие редких фонарей, похожих на маленькие, далёкие и тусклые маяки, говорило о том, что и сюда, добралась цивилизация.
Центральная площадь старого города была пуста и похожа на большой заснеженный, ледовый каток. Окруженная фасадами старых особняков, она представляла собой законченное архитектурное решение, очень напоминавшее арену, на которой в древние времена проходили гладиаторские бои.
Памятник Независимости появился здесь сразу после войны. Его построили пленные немцы, лагерь которых находился неподалёку, а новая дорога, которую они строили, разрезала город на две половины и уходила далеко на запад. Никто из горожан точно не знал где она заканчивается, но все, от мала до велика, могли показать место, откуда она начинается.
Главный архитектор, пленный полковник вермахта Отто фон Шонмаер провел огрызком карандаша прямую линию на карте от начала дороги до точки с надписью "Берлин", сделал отметку ровно в один километр, и поставил жирный крестик. Вот так и появился, ни с того, ни с сего, этот монумент, на этом месте, в самом сердце старого города. Историки потом долго спорили, почему полковник сделал именно так. Кто-то говорил, что в память о погибших в плену товарищах, кто-то же утверждал, что Отто фон Шонмаер пытался показать выжившим правильную дорогу домой. Истина, так и не была найдена. Давно уже не было на белом свете пленного архитектора, давно успокоились историки и занялись другими, более важными делами, а памятник стоял. Два сложенных лебединых крыла, окольцованных колючей проволокой, были высечены из гранита, и водружены на высокий постамент, построенный с неизменной, немецкой основательностью. Большими красивыми буквами у его основания было выбито "VIDETUR DESTINATUM NON ESSE", что в переводе с латыни означало "Что предначертано, то сбудется".