Неизбежность
Шрифт:
Док захлопнул аптечку, сел на корточки возле Лёвы и взял руку Степана в свою внушительных размеров ладонь. Достал из кармана старые часы на цепочке и принялся считать пульс у раненного. Через минуту он заговорил, обращаясь к Лёве, на "ты", как будто они давно были знакомы.
– В армии служил?
– Неожиданно спросил он.
– Да, конечно!
– Ответил Лёва, едва сдерживая эмоции.
– Тогда должен понимать, - ответил Док, - штопать надо твоего пацана и, чем быстрее, тем лучше. Если пулю не вытащить, он умрет, максимум часа через два-три.
– Какая пуля? Чего ты несёшь? Откуда?
– Нервно закричал Прошкин.
– Вероятно во время пальбы, от стены рикошетом вошла, да так и не вышла, - невозмутимо ответил Док, - ему операция нужна, хватай его в охапку и дуй до ближайшей больницы. И молись что бы любой хирург оказался на месте. Вот посмотри.
С этими словами Док откинул край куртки, и Лёва увидел большое, расплывшееся кровавое пятно на одежде Степана. Прошкин громко и смачно выругался, зачерпнул в обе ладони горсть снега и приложил к своему лицу.
Стёпе становилось хуже. Он стонал и периодически терял сознание. Медлить было нельзя. Рыжий байкер снова подошел к Лёве и, показывая рукой в сторону лежащих в ряд поверженных врагов, сказал:
– Этих мы упаковали. Сейчас дождемся ментов и будем сдавать. Девчонку медикам передадим. Ты, давай, вези парня своего в больничку, это сейчас самое главное, ей все равно уже ничем не поможешь. Действуй командир.
Он хлопнул Прошкина по плечу, закурил и направился к своим.
Памятник Независимости медленно таял вдалеке. Ночной Старый город спал. Рафик, корчась от боли, вел машину по его узким и заснеженным улицам. Сломанные ребра давали о себе знать, он периодически хватался за бок, корчил недовольную гримасу и что-то бормотал себе под нос. Не отпуская педаль газа на поворотах, он летел на бешеной скорости прочь от этого трагического места. Лев Валентинович сидел рядом на пассажирском сидении. Он оглянулся и в последний раз окинул взглядом площадь. Всё было как прежде. Размытые очертания величавого памятника. Тусклые фонари. Заснеженная мостовая. Байкеры, которые издалека были похожи на трудолюбивых муравьев. Где-то там остались Вольфганг и Марина. Они стояли, обнявшись, и он дыханием согревал её замерзшие ладони. Всё было на своих местах. Не было только Ангелины. От этой мысли, Прошкину стало нестерпимо больно на душе. Лёва глубоко вздохнул и с тревогой в глазах перевёл взгляд на Степана. Антихакер лежал на заднем сидении и стонал. Лицо его было сильно разбито, большая гематома образовалась под правым глазом. Сквозь белую повязку на груди, которую Док наложил ему, там, возле памятника, просачивалась кровь из раны.
– Давай в Первую городскую больницу, - скомандовал Прошкин, - знаешь где это?
Рафик утвердительно кивнул головой. Именно возле этой больницы находился Родильный Дом, в котором жена Рафика рожала всех его дочерей, а, учитывая, что рожала она часто, таксист великолепно знал все окольные пути и подъезды к этому жизненно важному заведению.
– Через десять минут будем на месте, Лев Валентинович, - доложил Рафик, прибавляя скорость.
– Мы должны успеть, обязательно должны успеть.
– С уверенностью в голосе сказал Лёва и, обращаясь уже к Стёпе, добавил, - ты держись, брат, нам без тебя никак нельзя, нам бы доехать быстрей, а там мы тебя вытащим, и не таких вытаскивали.
– Шеф!
– послышался с заднего сидения еле слышный голос Степана. Лёва вздрогнул от неожиданности.
– Слушай, если вдруг помру, ты не обижайся на меня, я не нарочно, я очень жить хочу!
– Голос Стёпы звучал глухо и перебивался кашлем.
– Ты, Степан, ерунды не говори, пару царапин, а ты уже панику поднял, - намеренно успокаивая его, сказал Прошкин, - и потом, должок за тобой, если помрешь, кто зуб-то мне отдаст? Никто не отдаст.
Лёва сквозь комок в горле, выдавил из себя подобие смеха.
– Совсем не айс мне, Шеф, - сквозь стон прошептал Стёпа, - у меня есть для тебя кое- что, на прощание, вот, возьми.
Прошкин почувствовал прикосновение дрожащей руки Стёпы и автоматически протянул руку в его сторону. Белый зуб идеальной формы упал в ладонь Лёвы.
– Теперь в расчете, долг есть долг.
– Сказал Стёпа и попытался улыбнуться, теперь уже далеко не идеальной улыбкой.
– Степа!
– удивлённо воскликнул Прошкин.
– Так я же пошутил, ты как его добыл-то? Вот чудак!
– Так в бою и добыл, с первого удара и получил, хорошо не потерял в пылу сражения.
– Ответил Степан, закрыл глаза и затих.
– Хирург, говоришь.
– Задумчиво сказал Лёва, вспоминая слова Дока, глядя на дорогу.
– Сейчас будет Стёпка у нас хирург, ты главное держись брат.
Мобильный телефон зазвонил в ночной тишине неожиданно и тревожно. Доктор Селиванов открыл глаза и взглянул на часы. Покачав недовольно головой, он взял трубку, надел халат и вышел на кухню. Разговор длился недолго. Селиванов никогда не курил на кухне, это было его железное правило. Но в этот раз он достал пепельницу, включил вытяжку и сделал исключение из правил.
– Да, Лёва, конечно, буду через двадцать минут, - сказал Селиванов, - прекрати, ты же мне как брат, и давай не будем к этому возвращаться и попусту тратить время. Я выезжаю.
Селиванов потушил сигарету и набрал номер телефона:
– Наташа, сейчас привезут парня, да, огнестрельное, приготовь операционную и вызови Гребенёва и Светлану Ивановну, да, я работаю только с ними. Ты его прими пока, оформи, я скоро буду.
Селиванов осторожно, чтобы не потревожить спящую жену, на цыпочках вернулся в спальню и начал одеваться.
– Паша, ты куда?
– Услышал он заспанный голос супруги.
– Вызвали срочно, операция. Приеду утром и всё объясню.
– Ответил Селиванов.
– Слушай, а вообще это когда-нибудь закончится? Кто у нас на этот раз? У людей совесть есть?
– монолог жены носил явно недружелюбный характер.
– Это Прошкин, - ответил Селиванов, - ты же знаешь, он никогда ни о чём не просил. Если он позвонил, то это действительно важно.
– Лёва?
– Удивленно спросила жена.
– А до утра он не мог подождать? Я все понимаю, Паша, я понимаю, что он твой друг, я понимаю, что у него нет семьи и поэтому масса свободного времени, но почему ночью? А всё потому, что ты безотказный, Паша. И все этим пользуются.
Селиванов подскочил к кровати и схватил жену за руку.
– Ты что такое говоришь?
– Повышая тон, сказал Доктор.
– Прошкин - не все, он мой лучший друг, когда ты Машку рожала, кто тебя среди ночи в роддом отвозил? Когда мне клинику закрывали, кто решал наши проблемы? И это только малая часть. И ты мне сейчас говоришь такие слова.
– Паша, да я все понимаю, только ты забыл, ты, заведующий хирургическим отделением, понимаешь? Отправь Ваню Назарова, он великолепный хирург, твоя правая рука, почему сам? Прошкин конечно...