Неизвестная «Черная книга»
Шрифт:
15 июля [1941 года] я выехала из Росейняй в Плунге (Плунгяны). В Плунге уже не было евреев, их уже ликвидировали 7–9 июля [318] . Я поехала в местечко Лауково [319] . В Лауково я переночевала одну ночь. Утром наш дом был окружен белыми местными бандитами [320] . Они вошли в дом, якобы для обыска, а на самом деле грабили все то, что нашли ценным. После этого они всех евреев вогнали в синагогу, почти одних женщин и детей, ибо мужчины были уже неделю назад вывезены в Германию на принудительные работы (от некоторых – братьев Каганов, мельников из Лаукуво, и Смелянского из Смаленинкеш – мы в Шавлях получали письма из Германии, сначала из Лауксергенского лагеря, потом из лагерей Силезии за печатью Reichsvereinigung der Juden in Deutschland, Berlin [321] . –
318
Все оставшиеся в оккупации евреи Плунге (более 1500 человек) были расстреляны 15–16 июля 1941 г. в 4 километрах от города у дер. Кайшеняй. Это была одна из первых массовых казней евреев на оккупированной территории СССР. См.: Энциклопедия… С. 975. – И. А.
319
Лаукува, местечко в Таурагском р-не. – И. Л.
320
Литовские коллаборационисты, носившие белые ленты на рукавах.
321
Объединение евреев немецкого рейха, Берлин (нем.).
Потом немцы стали распространять слухи, что всех вывезут в Люблин или в полигон.
23 июля, когда лило как из ведра, к синагоге подъехали грузовые машины, и немцы вогнали в них часть заключенных. На следующий день, 24-го, была вывезена другая часть, среди них и я. Нас спустили на большой площади, где стояли большие конюшни без полов и с двойными нарами. В конюшнях и на нарах было очень грязно. Но позже прибывшие получили еще худшие квартиры в сколоченных из тонких досок с большими дырами сараях или в чуланах без стен. Это было в Вишвянах [322] около Тельшяй. Жизнь была там ужасная. Кормили нас 150 граммами хлеба. Выходить покупать съестные припасы не позволяли. Кто выходил, попадал в руки охраны и был бит самым жестоким образом. Особой жестокостью отличались комендант лагеря Платакис, Александровичус, братья Анзилевичус. Грязь и вши еще более увеличивали мучения людей. По ночам бандиты врывались в лагерь, вытаскивали молодых женщин и издевались над ними.
322
Дер. Вешвенай. – И. Л.
Во избежание этих ночных нападений сами женщины устроили ночные дежурства, и дежурные женщины не впускали ночью даже охранников. Тогда прекратились ночные скандалы. При въезде в лагерь все были ограблены охраной. Что рассказали мне женщины о происходившем в лагерях Рейняй и Вишвяняй? В лагерях Вишвяняй, где я сама была, и вблизи находившемся лагере Геруляй жили только женщины и дети. Мужчин уже не было. Их истребили в лагере Рейняй.
О происшествиях в Рейняй они рассказали следующее.
26 июня немцы собрали все еврейское население около города Тельшяй, около озера, выставили вокруг пулеметы и заявили: «Испробуем силу машин на вас, и пусть ваш бог вам поможет». На это ответил им раввин Тельшяй: «Вам нечего смеяться над нашим богом, ибо он тот же для нас и вас». (Он потом поплатился за ту дерзость.)
Долго держали евреев под страхом смерти и отпустили домой. 27 июня всех женщин отпустили, а мужчин задержали.
27 июня, т. е. назавтра, всех оставшихся на свободе согнали в имение известного певца Кипраса Петраускаса [323] – Рейняй. Туда перевезли и арестованных днем раньше мужчин. Вместе с лагерем Рейняй был открыт другой лагерь – Вишвяняй для евреев окрестных местечек Тельшяй.
323
Кипрас Ионович (Киприан Иванович) Петраускас (сценический псевдоним Пиотровский; 1885–1968) – артист оперы, вокальный педагог и общественный деятель. Народный артист СССР (1950). – И. А.
Выселение евреев из Тельшяй и окрестных местечек произошло в течение часа, так что выселенцы имели возможность захватить с собою только самые необходимые вещи. Оставшееся
При вступлении в лагерь все должны были под угрозой смерти сдать охране и немцам все свои драгоценности. Начались издевательства и унижения для лагерных жителей, в особенности для мужчин, которые довели последних до отчаяния. Из всех этих мучений самой памятной осталась так называемая дьявольская пляска.
Приблизительно 18 июля 1941 года в лагерь Рейняй прибыли двое гестаповцев с целым отрядом местных бандитов, вызвали некоторых мужчин и заставили их вырыть несколько больших ям, о назначении которых несчастные даже не догадались.
На следующий день гестаповцы опять вызвали всех мужчин, женщин же заперли в бараках, за исключением тех, которые как раз в этот же час собирали драгоценности у всех заключенных для передачи их палачам, окружили вооруженной охраной, и один гестаповец держал перед ними речь такого содержания: «Вы, евреи, составили заговор против всего культурного мира, вы вместе с большевиками зажгли всемирный пожар, и потому теперь настало время возмездия. Вы заплатите за причиненное вами зло». Кончив, он отдал приказ, и кольцо охраны вокруг собравшихся сжалось крепче, и началась ужасная пытка.
Гестаповец отдал приказ, и все заключенные сомкнулись в круг. Потом он им «разъяснил» значение разных командований: «Бегать! Падать! Бегать скорым темпом, поворачиваться направо, налево» и т. д., и пошла «гимнастика». Палачи вставили всем в ноги палки, и так они должны были бегать, поворачиваться, падать, изгибаться, прыгать и т. д. За ними следовали местные фашистские бандиты и били их палками и прикладами. Который падал, был забит на месте прикладами. Многие из старых и слабых выпадали из строя и были замучены на месте. Некоторые из молодых подхватывали ослабевших и павших и брали на плечи, и бежали вместе с ними, но палачи били и тех, и других. С каждым моментом команды учащались, темпы ускорялись, так что бегавшие задыхались и уставали еще сильнее, тогда палачи их били еще крепче. С каждым моментом количество выбитых из строя увеличивалось, и оставшиеся в ряду испускали свои последние силы, а палачи их все чаще и более били и мучили.
Из бараков через широкие щели выглядывали жены, сестры и матери, ломали руки, умоляли, падали в обморок, а палачи… смеялись. Одна из женщин, захваченная в круг охраны, не выдержала и пала полумертвая, тогда другая, в руках которой еще находились собранные для палачей драгоценности, умоляла охранников выпустить ее, чтобы она могла принести воды для спасения изнемогавшей, но охранники не выпустили. «Пусть сдохнет жидовка», – сказал комендант Платакис и не выпустил. Тогда одна вырвалась насилу из барака, прорвала цепь охраны и принесла воды. Эта пляска продолжалась целых три часа. Когда только все уже изнемогли, не могли дальше держаться на ногах и были избиты и окровавлены – их выпустили…
Измученные, избитые, с лицами, искривленными от мук и побоев, мужчины вернулись домой в бараки. Без сил и пристыженные, не вымолвили ни слова, не вздыхали даже и легли прямо на нары (слова Векслер, жены директора Народного банка в Тельшяй). Тогда они лишились совершенно воли. Им было все равно, лишь бы кончилось, чем скорее.
И конец наступил очень скоро. Той же ночью (приблизительно 20–21 июля) тридцать три человека, большей частью молодые в возрасте двадцати-двадцати пяти лет, между ними один из учителей ешибота [324] раби Авнер, были вывезены из бараков и больше не вернулись. Их крики и стоны были слышны всю ночь. Как передали люди, находившиеся в бараках, близких к месту экзекуции, и как хвастали сами палачи, между ними братья Инзулевичи [325] , их мучили всю ночь. Их связали и головы их опускали под воду озера и выбирали их оттуда полузадушенных, оживляли и опять окунали. Попеременно палачи били их прикладами по головам и до тех пор мучили, пока все не испустили свои души. Их тела первыми заполнили ямы…
324
Еврейское религиозное училище. – И. А.
325
Выше в тексте – Анзилевичусы. – И. А.
Назавтра рано утром в бараки ворвались палачи и закричали: «Раввины и полураввины (Тельшяй был центром раввинских семинарий) пусть выйдут!» Потом вызвали по баракам всех мужчин, выстроили на площади перед бараками и группами в пятнадцать-двадцать человек выводили их в близлежащую рощицу, где были вырыты раньше ямы и откуда слышались выстрелы автоматов. Эта резня продолжалась весь вторник до четырех часов. Вдруг разыгралась буря, и палачи захотели уйти домой. Они настолько не стеснялись, что последнюю группу они отослали из ямы обратно в бараки. Те же жертвы были выбраны назавтра в среду, они уже знали и пошли на верную смерть. Был один адвокат Абрамович, которого теща и жена могли и хотели спасти, но он ничего не предпринял, говоря, что желает быть там, где будут и другие евреи.