Неизвестные лики войны
Шрифт:
Наилучшее значение имел иприт (дихлордиэтилсульфид), вызывающий в парообразном состоянии поражение органов дыхания, глаз и раневых поверхностей. Он может проникать в пищу и воду и вызывать тяжёлые и даже смертельные поражения желудочно-кишечного тракта».
Военные теоретики 1920-х годов также анализировали опыт применения отравляющих веществ и составляли прогнозы на будущую войну. Их хладнокровные выкладки производят довольно неприятное впечатление, словно речь в них идёт не о способе умерщвления тысяч человеческих жизней, а о какой-то борьбе с сельскохозяйственными вредителями. Тлёй. Или саранчой.
«Однако слабая изученность нового оружия и НЕДОСТАТОК РЕШИМОСТИ (выделено мной. — О.К.) главного командования не дали немцам возможности внезапно в массовом масштабе использовать это мощное средство. У союзников нашлось время для изыскания и изготовления как средств газовой защиты, так и газового нападения.
Ввиду опасности газобаллонного выпуска для своих войск и зависимости его от состояния атмосферы и направления ветра, обе борющиеся стороны быстро вновь перешли от газобаллонов к химическим снарядам, а позже, по инициативе англичан, и к газомётам; последние, будучи поставлены по 40–50 штук в одной батарее, с зарядом, воспламеняемым электрическим запалом, выбрасывали каждый на дистанцию сначала 1000 м, а к концу войны до 3000 м тонкостенные мины с 12–15 л ядовитых газов в жидком виде.
Газобаллоны и химические свечи, имеющие до 75 % полезного груза, чрезвычайно зависят от погоды и потому, несмотря на их высокую производительность, вряд ли найдут себе широкое применение в будущем.
Газомёты с их минами, вмещающими до 50 % полезного груза, несомненно, займут место газобаллонов и химических свечей, так как меньше зависят от погоды и выбрасывают мины на 3 км.
Химические снаряды, также зависящие от атмосферных условий, несмотря на малую производительность — 10–15 % полезного груза, ввиду их дальнобойности, почти совершенно безопасны для своих войск и потому найдут себе широкое применение в будущем.
Огромное большинство газов действуют на глаза или дыхательные пути; поэтому обеспечением от них являются противогазы со специальными вкладышами-поглотителями, защищающими каждый от одного или группы газов; от нарывных газов типа иприта (горчичный газ — дихлордиэтилсульфид) или люизита (хлорвинилдихлорарсин) необходимо защищать всё тело специальной одеждой.
Сравнительная ценность механического и химического оружия. 75-мм шрапнель на дистанцию около 4 км поражает в среднем около 600 кв. м. Осколочная граната поражает ок. 400 кв. м, а химическая граната от 5 до 20 кв. м. 20 — для снарядов со стойкими веществами — ипритом и люизитом, 5 — с летучими ядовитыми веществами. При ветре свыше 3 м/с или во время солнечной погоды, при сильных вертикальных воздушных токах действительность химических снарядов этого рода падает почти до нуля…
Для манёвренной войны значение химических снарядов должно упасть вследствие трудности их подвоза, так как они действительны только в огромных количествах…».
Но и в позиционной войне, при ограниченном количестве химических боеприпасов, их использовали для того, чтобы «выкурить» вражеских солдат из укреплений и подставить под огонь обычного оружия.
Участник Первой мировой, впоследствии генерал-полковник артиллерии, Н.М. Хлебников вспоминал: «Особенно большие потери несли мы от комбинированных
Согласитесь, что даже наличие противогаза не спасёт от попадания осколка.
Кстати, о противогазах и других средствах защиты.
«Появились первые повязки, пропитанные растворами тиосульфата натрия и углекислого натрия, сделанные по немецкому образцу. Их стали называть С-1, но вскоре вместо них начнут применять капюшоны с отверстиями для глаз.
В мае — июне 1915 года их десятками тысяч раздают во французской армии; они представляют собой мешок из пропитанной хлопковой ткани, который крепится вокруг головы, с прямоугольной пластинкой из слюды на уровне глаз.
Но настоящим успехом в разработке средств защиты от газов становится в начале 1916 года переход к противогазам. После маски „Groin“ начинают применять противогаз Тиссо, состоящий из резиновой маски, присоединённой посредством шланга к фильтрующей коробке, крепящейся на спине. С 1918 года предпочтение будет отдано аппаратам АРС, совершенно непроницаемым для газа».
(Позднее противогазы стали изготавливать и для животных. Например, для военных собак. А в КНР специальные защитные маски для лошадей кавалерии применялись в 1964 году во время испытания атомной бомбы.)
От газов, выпускаемых из баллонов, пытались защититься, ставя перед собой плотную дымовую завесу, через которую не могло пробиться тяжёлое облако хлора. Для этого приходилось всегда иметь под рукой горючий материал.
Ветераны Первой мировой рассказывали, что «солдат был как верблюд: противогаз, бутылочка, дрова. Дрова, чтобы дым пускать против газа…».
Но самая большая опасность для подвергшегося атаке подразделения таилась не в самих ядовитых газах, от которых в принципе нетрудно было спастись при помощи защитных средств.
Военные специалисты отмечали, что «главнейшая трудность, создаваемая химическим оружием, заключается в том, что бойцам приходится надевать противогаз, почти лишающий возможности командовать мелкими частями пехоты и крайне стесняющий действия бойца и его кругозор. Даже волны слабой концентрации, по свидетельству командира германского пехотного полка, заставляли надевать противогазы и превращали лучших бойцов в медленно, как бы ощупью, движущиеся человеческие мишени; малодушные же становились вовсе непригодными для боя».
Поэтому особенно жутким представляется один из эпизодов войны, когда 20 июля 1916 года 12-я германская армия произвела внезапную газовую атаку на позиции нашей 10-й армии у Сморгони. Во время этой атаки «в Кавказской гренадерской и 48-й пехотной дивизиях погибло свыше 8000 человек. Здесь геройской смертью погибли офицеры грузинских и мингрельских гренадер, по почину полковника Отхмезури снявшие в газовых волнах свои маски, чтобы солдатам лучше слышались слова команды и одобрения. Геройски погибла, сняв маски, и 1-я батарея 84-й артиллерийской бригады поручика Кованько».