Неизвестные солдаты, кн.1, 2

Успенский Владимир Дмитриевич

Со стороны Березы Картузской как-то вдруг сразу, волной, нахлынули красноармейцы. Шли без строя, поодиночке и кучками. Многие ехали на велосипедах. Тракторы-тягачи притащили два неисправных танка. Оставили их возле моста. Танки развернули свои башни на запад.

Перед мостом начало поспешно окапываться подразделение красноармейцев, не больше роты.

Шофер залил, наконец, воду в радиатор, завинтил крышку и тронул машину. Грузовик медленно пополз по переполненной дороге, то и дело тормозя. Шофер высовывал голову из кабины, визгливо ругался бабьим, пронзительным голосом.

Они

отъехали довольно далеко от моста, когда сзади раздался звук, показавшийся негромким среди шума: будто лопнуло что-то. Потом еще и еще. Люди беспокойно оборачивались, погоняли лошадей, водители непрерывно давали бесполезные гудки, на которые никто не обращал внимания.

У развилки дорог Коротилов приказал свернуть в сторону Барановичей. На шоссе стало свободней. Шофер прибавил скорость. Полуторку трясло на выбоинах, приходилось все время держаться руками за веревку, чтобы не слететь. Хуже всех было комиссару. Он лежал животом вниз, подложив под голову согнутую руку, чтобы не стукнуться о твердое виском. Коротилов говорил спокойно, даже шутил, но Виктор видел, как при сильных толчках суживаются, будто уходят внутрь зрачки его светлых глаз, как напрягаются коричневые, в веснушках, пальцы, стискивая веревку. Дьяконский снял гимнастерку, скатал, подсунул ее под голову комиссара. Коротилов благодарно улыбнулся ему.

Комиссару легче было переносить боль, когда он говорил: отвлекался, меньше думал о ноющей ране. Коротилов неторопливо рассказывал, как встретился с Полиной. Ночевал он дома, в городе, а едва началась стрельба, побежал к крепости. Но она была уже окружена автоматчиками. Ранило Коротилова возле горкома партии. Там собрались местные коммунисты, командиры из штабов, десятка три красноармейцев и милиционеров. Вооружившись чем смогли, навалили на улице баррикаду и два часа держали немецких мотоциклистов, не пропускали их к вокзалу. Потом начали отходить от перекрестка к перекрестку. Тут и нагнала Коротилова пуля. Опираясь на винтовку, он с трудом дохромал до железнодорожной станции.

На вокзале заняла оборону группа красноармейцев. Много было женщин с детьми: со всего города собирались сюда жены командиров, партийных и советских работников. Но поезда не ходили: путь разбит бомбами. Среди женщин была и Полина. Узнав комиссара, подбежала к нему. Сделала перевязку. Он ослабел от потери крови, едва мог двигаться. А немцы приближались. Тогда Полина подставила комиссару спину, велела ухватиться покрепче и понесла его. На шоссе увидели машину. Шофер менял переднее колесо. Полина вместе с шофером подняла комиссара в кузов.

– До сих пор удивляюсь, Полина Максимовна, как это у вас сил хватило целый километр такого дядю на себе тащить, – оказал Коротилов.

– Ну уж и дядя, – открылись в улыбке ее подпухшие полные губы. – Вы как раз нетяжелый. Я тогда со страха и двух бы таких подняла.

– Значит, подсушили годы меня. Раньше-то, когда в кавалерии служил, на коня, бывало, сажусь, а он аж качнется.

Комиссар вынул из кармана белую расческу, привычным движением взбил пышные седые подусники. Сказал ворчливо:

– Полюбились немцам ноги мои. В ту войну осколком голень починили, теперь – пулей.

– Кость цела, –

успокоила Полина. – Еще и танцевать будете.

– Не выйдет. Смолоду не умел, а теперь и подавно. Вот плясать – дело другое: хоть гопака, хоть так – поулошную, тут я еще и молодых затопчу, – усмехнулся он.

Потом Коротилов умолк надолго. Внимательно смотрел по сторонам, хмуря брови.

Машина ехала по знакомым Виктору местам. Вчера вечером он проходил здесь, и ничего тут не изменилось с тех пор. Только войск скопилось еще больше. Пехота, саперы, артиллеристы занимали рощи и перелески, обосновывались в селах и хуторах. Много было конных обозов: груженые повозки стояли рядами с задранными оглоблями.

Нигде не видно ни окопов, ни других укреплений. Никто не задерживал машины, не проверял, что за люди в них едут. Обстановка была тут слишком спокойной. Войска замаскировались от наблюдения с воздуха и отдыхали после стремительных маршей.

Там, где дорога проходила по краю леса, Коротилов остановил машину. Шофер и Виктор ссадили его на землю.

– Найдите, кто здесь командует, попросите ко мне, – распорядился комиссар.

Виктор довольно быстро разыскал командира воинской части. Им оказался майор с кучерявой каштановой бородкой. Майор лежал на расстеленной плащ-палатке и играл в шашки один против двух капитанов.

– А почему полковой комиссар сам не пришел сюда? – спросил он, выслушав младшего сержанта.

– Полковой комиссар ранен.

– С фронта, значит? – Майор переглянулся с капитанами, вскочил, чуть коснувшись руками земли, поправил на поясе кобуру пистолета. – Ну, пошли.

Коротилов ждал их, примостившись на пне, вытянув больную ногу. Седой, осунувшийся и побледневший от потери крови и тряской дороги, с заострившимся носом и сухими губами, он выглядел очень старым. Майор, извинившись, попросил его предъявить документы. Комиссар показал, спросил нетерпеливо:

– Известно вам, где противник?

Майор пожал плечами:

– Проезжала тут ремонтная летучка из 30-й танковой дивизии. Говорили – бои у Пружан.

Коротилов исподлобья смотрел на него. Произнес излишне спокойно, явно сдерживая себя:

– У Пружан дрались вчера. Дайте карту. Вот. Нынче утром немцы взяли Березу Картузскую. Три часа назад их передовые части завязали бой у моста через Щару. (У майора открылся рот, будто отвалилась нижняя челюсть под тяжестью бороды). Вот так, я сам видел их! – Коротилов сорвался на крик. – Какого черта вы стоите тут? Где ваша разведка? Где ваша оборона? Немцы могут подойти через два часа, через час! А вы? Сало копите?! На травке валяетесь!

Оба капитана застыли, вытянув руки по швам.

– Мне приказано ждать указаний, – невнятно ответил майор. – Я не предполагал…

– На войне надо знать, а не предполагать. Вы вообще-то поняли, что идет война? Или нет еще? С кем имеете связь?

– Со штабом дивизии.

– Немедленно сообщите о подходе противника. Немедленно пошлите разведку. Разверните сильный заслон, – разгорячившийся Коротилов вскочил с пня и пошатнулся, сквозь стиснутые зубы вырвался стон.

Дьяконский сзади подхватил комиссара под мышки. От машины бежали шофер и Полина.