Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты
Шрифт:
«…если все мы теперь…»
Слово «все» здесь нелишнее, так как неплохо показывает сбивчивую речь пьяного человека.
6д) Инспектор учит Сневара, как подделывать лотерейные билеты, но явно недоволен результатами урока. В эталонных вариантах «А» и «С» он говорит:
«Протрезвеете и забудете».
«Д» как всегда скромен: «Заснете и все забудете». А «Т» ищет компромисса: «Протрезвеете и все забудете».
И если слово «все» в «А» и «Т» убрано по делу (это словечко неоднократно встречается в начале седьмой главы), то насчет
7) Редкий случай, когда вариант «Ю» полнее. В остальных текстах просто: «Кажется, именно в эту минуту сенбернар Лель вдруг вскочил и глухо гавкнул». А «Ю» добавляет:
«…сенбернар Лель, дремавший у наших ног, вдруг вскочил…»
Если вспомнить, что последний раз «кобель» упоминается четыре страницы назад, то добавка, как мне кажется, уместна
19) Опять о лишних словах. В «Ю» все и так понятно: «Тут я понял: он ехал сюда на автомобиле…» В остальных же редакциях, кажется, напрасно добавлено
«совершенно ясно».
20) И еще одно изменение не идет на пользу повести. Глебски приходит к выводу, что изможденный незнакомец — друг Хинкуса, он ехал в отель на машине и попал в аварию. Далее, согласно «Д» и «Т», ход его мысли несколько сбивчив, но понятен:
«Может быть, в машине остались еще люди, искалеченные так, что они не могут двигаться. Может быть, были жертвы… Хинкус должен знать…»
В «А» и «С» (в «Ю». этой фразы нет) жертвы не «были», а «уже есть». То есть «Хинкус должен знать», есть ли жертвы или их нет. Откуда, собственно? К тому же изменение времени действия превращает слово «жертва» из значения «раненый» в «убитый», а погибшие в автомобильной катастрофе (в отличие от раненых) вряд ли серьезно заботят инспектора.
28) Вскоре выясняется, что Хинкуса на крыше нет. И реакция инспектора разнится от варианта к варианту. В «Ю» и «Т»:
«Вот в этот момент я и протрезвел окончательно».
«А» и «С» соглашаются с этой версией с небольшой «занудной» поправкой:
«Вот в этот момент я протрезвел уже окончательно».
А пуританское «Д» выдает совсем оригинальный и, на мой взгляд, самый лучший вариант:
«Вот в этом момент я всем нутром ощутил, что дело дрянь».
34) В «Ю» этой фразы нет, в «Д» и «Т» все просто и понятно. Еще одно свидетельство серьезности дела: «Хинкус счел возможным выбросить коту под хвост бренди на сумму не менее трех крон…»
«А» и «С» же придали фразе забавную концовочку: «…на сумму не менее пяти крон…» «Из-за пятерки удавиться готов!»
60) После короткого разговора с потерпевшим Глебски доволен. Согласно «Ю», «Д» и «Т», «мрачная при всем ее изяществе схема (готовящегося преступления) <…> развалилась сама собой».
По «А» и «С» инспектор (и это верно) не любитель всего ужасного, а всего лишь циник:
«…мрачная при всей ее убедительности схема…»
71) В «А» и «С» Глебски указывает: «Я расчистил путь для ключа…»
В «Ю», «Д» и «Т» уточняется:
«Я расчистил путь для своего ключа…»
Так как в эпизоде наличествуют два ключа от номера, эта поправка, кажется, имеет смысл.
73) И, наконец, предпоследняя фраза главы, одна из самых важных. В «Ю» она очень простая:
«На полу лежал Олаф Андварафорс».
А в «Д», «Т», «А» и «С» фраза гораздо красивее:
«Это был Олаф Андварафорс, истый потомок конунгов и возмужалый бог».
Вот только как гармонирует эта красивость с безобразным фактом смерти человека? Не знаю, не уверен.
Начинается глава восьмая, самая длинная глава в повести и в ней, соответственно, больше всего вариантов.
6) К моей вящей радости, из фразы Глебски от варианта к варианту постепенно убираются все «лишние слова»:
«Ю»: «Алек, оба ключа от номера я забираю себе».
«Д» и «Т»: «Оба ключа от номера я забираю себе». «А» и «С»: «Оба ключа я забираю себе». Спасибо!
15 (сокр.) Большая лакуна в «Ю» с тремя интересными разночтениями. Вначале еще одно лишнее слово. По «Д» и «Т» Глебски начинает рассуждать:
«Что мы имеем, инспектор Глебски?»
Добавочное «же» в «А» и «С» опять-таки, по-моему, не нужно.
А чуть ниже уже удачная редакция «А» и «С». Инспектор жалеет, что не может, согласно «Д» и «Т», «лежать между свежими простынями и крепко спать». В эталонных же вариантах маленькое уточнение:
«…и сладко спать».
Наконец еще ниже, как утверждают «Т», «А» и «С», Глебски также не может
«вечером уютно устроиться у камина со стаканом горячего портвейна».
«Д» уверенной рукой этот скромный «стаканчик портвейна» вырезает.
17–18) Забавная смена логики. Среди вещей в номере покойного инспектору бросаются в глаза, по «Ю», «Д» и «Т», чемодан, «каковой <…> был единственным багажом, принадлежащим убитому», и «ожерелье из деревянных бус, принадлежавшее <…> доброй гражданке Кайсе». То есть чемодан, пока нет наследников, по-прежнему принадлежит убитому, а ожерелье, очевидно, Кайсе больше не принадлежит, и соответственно расставлены времена в причастиях.
В эталонных же «А» и «С» все «сермяжнее»: Олаф Андварафорс умер, а Кайса жива, поэтому «принадлежавшее убитому» и «принадлежащее <…> Кайсе».
Такое вот столкновение «права собственности» и «банальной правды».
22) Описание продолжается. Естественно, Глебски утверждает, что всевозможные специальные исследования и экспертизы провести, согласно «Ю», «Д» и «Т», «не представилось возможным».
В «А» и «С» поправка, более соответствующая деловому стилю мысленного отчета инспектора: «…не представляется возможным».
26 (сокр.) Продолжение темы. Подозревается Хинкус. В «Д» и «Т» (в «Ю» этой фразы нет) все коротко и ясно: