Неизвестный Нью-Йорк. История. Легенды. Предания
Шрифт:
Юная красавица Эвелин Несбит работала фотомоделью и пела и плясала в популярном в начале XX века в США ансамбле «Флорадора Сикстет».
На нее обратил внимание известный нью-йоркский архитектор Стэнфорд Уайт. Он проектировал дома для богатых людей и получал выгодные заказы от властей города. Уайт был автором проекта комплекса Мэдисон-сквер, Зала славы в Нью-Йоркском университете. Несколько раз архитектор бывал на концертах «Флорадора Сикстет», пока, наконец, окончательно не влюбился в Эвелин Несбит.
Девушка ответила взаимностью.
Их связь длилась почти три года. На свою юную любовницу Стэнфорд денег не жалел. Роскошная квартира, драгоценности, поездки по Соединенным Штатам и в Европу, дорогие подарки вскружили голову эстрадной звезде. Она стала чаще появляться на великосветских вечеринках, чем на сцене. В нью-йоркских богемных кругах поговаривали, что Несбит готовится и вовсе распрощаться с артистической карьерой.
Эвелин едва исполнилось девятнадцать лет, когда Стэнфорд Уайт вдруг охладел к ней и увлекся другой актрисой. Но покинутая звезда эстрады недолго страдала от одиночества. За ней стал ухаживать Хэрри Toy.
Не раз он видел Несбит на сцене, посылал ей огромные букеты и корзины цветов, преподносил дорогие украшения. Но дальше этого дело не шло, пока между ними стоял Уайт.
Теперь помех не было. Роман Хэрри и Эвелин развивался бурно и стремительно. 4 апреля 1905 года они поженились.
Ревность и ненависть
То, что актриса Несбит — любовница известного архитектора, знал весь богемный и аристократический Нью-Йорк. Хэрри не был исключением.
У человека, возомнившего себя соперником города, непредсказуемые причуды и стремления. До женитьбы Тоу-младший вроде бы спокойно относился к тому, что не он первый у Эвелин. Но после свадьбы он стал частенько напоминать об этом супруге. Даже не ревность, а какая-то лютая ненависть к Стэнфорду Уайту все сильней разжигала его.
Он мог часами расспрашивать жену о былых взаимоотношениях с архитектором, задавал по многу раз одни и те же вопросы. Его интересовали интимные детали.
Конечно, такие выяснения тревожили Эвелин. Она пыталась убедить мужа, что с Уайтом навсегда покончено. Однако Хэрри не мог угомониться. Ревность к прошлому раздирала его. Он стал избивать супругу.
— Ты не все мне рассказываешь! — орал Хэрри во время побоев. — Я хочу знать абсолютно все об этом проклятом Уайте! Он строит город, который меня ненавидит! И я ненавижу и Нью-Йорк, и его архитектора!
Лишь спустя месяцы после замужества Эвелин поняла: главной причиной вспышек мужа является не бешеная ревность. Архитектор ненавистен ему работами по проектированию новых зданий Нью-Йорка.
Город! Вот главная заноза в душе Хэрри!
Эвелин пыталась показать мужа психиатру. Но эти попытки заканчивались новыми скандалами и побоями. Toy все чаще требовал от супруги сообщать ему обо всем, что связано с Уайтом.
— Но я ведь тебе уже все рассказала, — пробовала успокаивать его Эвелин.
— Ничего, что-нибудь пикантное, наверняка, забыла, — ухмылялся Хэрри. — Вспомни, милая, напряги память. Будет хуже, если я сам докопаюсь до того, что ты скрываешь…
Убийство в ресторане
25 июня 1906 года случилось то, что можно было ожидать от психопата Хэрри.
Утром он надел «маску страха» и разбудил Эвелин. Та, открыв глаза, от неожиданности потеряла сознание.
Супругу это понравилось и даже развеселило. Он привел ее в чувство и тут же, чтобы загладить свою вину, пригласил жену пообедать. Эвелин покорно согласилась. Они отправились в ресторан, расположенный на крыше небоскреба в Мэдисон-сквер гарден, где шел известный в то время мюзикл «Мадемуазель Шампань».
Когда супруги сели за стол, Эвелин осмотрелась и увидела невдалеке Стэнфорда. Архитектор с восторгом следил за действием на сцене. Еще бы: в мюзикле «Мадемуазель Шампань» были заняты новенькие красотки, еще не известные нью-йоркской публике!
Смутная тревога охватила Эвелин.
— Давай уедем… — предложила она супругу. — У меня кружится голова.
Но Хэрри уже увидел архитектора, и лицо его расплылось в улыбке.
— Подожди, — коротко ответил он, не отрывая взгляда от Уайта. — Домой уедешь чуть позже. Поскучай пока. Скоро тебе станет очень весело. Проклятый Нью-Йорк что-то нашептывает мне, а вот что — никак понять не могу…
Улыбка по-прежнему не сходила с лица Хэрри.
Не успела Эвелин ответить, как супруг вскочил из-за стола и медленно двинулся к столику архитектора. У нее перехватило дыхание. Она сделала усилие, чтобы остановить Хэрри, но не могла сдвинуться с места или произнести хотя бы слово.
Уайт был знаком с Toy-младшим и не любил его. Когда тот появился рядом, Стэнфорд недовольно проворчал:
— Что вам нужно? Вы закрываете мне сцену!.. Хэрри зловеще ухмыльнулся и выхватил револьвер:
— Служишь проклятому Нью-Йорку, вот он тебе сейчас объяснит, что мне нужно… На том свете досмотришь представление.
Toy трижды выстрелил.
Одна пуля попала архитектору в голову, другая — в плечо, третья — в шею. Заливаясь кровью, Уайт медленно повалился на пол. Он пытался что-то сказать, но смог лишь выдавить несколько нечленораздельных звуков. От этого только сильней стала хлестать кровь из пораненной шеи.
Хэрри еще три раза выстрелил, но уже в потолок.
Замерли от ужаса актеры на сцене, застыли зрители и официанты.
— Леди и джентльмены! — громко, без тени волнения, провозгласил Хэрри. — Этот мерзавец Уайт обесчестил мою жену! К тому же дядюшка Нью-Йорк нашептал мне, что я должен совершить возмездие!
Убийца безропотно сдался властям. Начался шумный процесс. Несмотря на то что свидетелей убийства оказалось больше полусотни, капиталы семейства Toy сыграли свою роль в смягчении участи Хэрри.
Признан невменяемым
Конечно, его отправили в нью-йоркскую тюрьму Тумпз, но он пребывал там до суда в условиях, о которых не мог бы мечтать ни один убийца. Каждый день он получал в камеру свежую прессу, белье, корзину с фруктами, деликатесами и изысканными спиртными напитками и даже цветы.