Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс!
Шрифт:
Отсюда широкий фронт борцов за признание – от руководителей «Дженерал моторз», «Дюпон де Немур», «Стандард ойл К°», «Генри Форд» и других монополий, Торговой палаты США до истинного выразителя коренных интересов американских трудящихся – славной Коммунистической партии США. М.М. Литвинов, представитель СССР на Международной экономической конференции в Лондоне, заявил, что Советское правительство готово разместить в других странах, в том числе в США, заказов на 1 млрд. долл. Цифра произвела впечатление.
Когда, как заметил известный в те годы публицист У. Роджерс, «Соединенные Штаты, вероятно, признали бы самого дьявола, если бы только могли продавать ему вилы», тогда оппозиция Рузвельту не
Назойливым до омерзения оказался министр сельского хозяйства Уоллес. Глубоко верующий человек, он создал религиозно-мистическую картину мира и доказывал, что с коммунистами нельзя иметь никаких дел, ибо они не верят в бога. Было бы полбеды, если бы религия оставалась его личным делом. Но Уоллес со свойственным религиозным фанатикам упрямством мучил Рузвельта и Хэлла малопонятными рассуждениями и записками, настаивая на том, что признать СССР означает накликать неслыханные беды на богопослушные Соединенные Штаты. Кликуша связался с белоэмигрантами и содействовал сомнительным предприятиям, от которых отдавало антисоветским душком. Он затеял вместе с белогвардейцами подготовку к экспедиции в пустыню Гоби за устойчивыми против засухи травами и в поисках признаков второго пришествия, а на деле – вести антисоветскую работу.
«Пылающий», как именовал ФДР Уоллес в своих религиозно-экзальтированных письмах к нему, был порядком раздосадован. Вторжение Уоллеса в область внешней политики положительно возмущало его, а почему признание СССР – несчастье, ФДР никак не мог постичь. То, что Уоллес именовал Советский Союз «тигром», – ладно, но президент затруднялся вникнуть в смысл его официальных записок, где министр сельского хозяйства, например, твердил: «Г-н президент, следует предотвратить беду (признание СССР. – Н. Я.), о которой я говорил с вами в минувший вторник, прежде чем мы вступим в эру торжества чистого духа».
Реалист Рузвельт квалифицировал эти упражнения в словесности как «своего рода мистицизм» и строго ограничил темы бесед с Уоллесом вопросами сельского хозяйства. Тем Рузвельт и спасся. О сроках посевов, сборе урожая и пр. Уоллес всегда давал здравые советы19.
В совокупности аргументы и действия противников признания Советского Союза были не только абсурдными, но и смехотворными. ФДР любил рассказывать: «В 1933 году моя жена посетила одну из школ у нас в стране. В одной из классных комнат она увидела карту с большим белым пятном. Она спросила, что это за белое пятно, и ей ответили, что это место называть не разрешается. То был Советский Союз. Этот инцидент послужил одной из причин, побудивших меня обратиться с просьбой к президенту Калинину прислать представителя в Вашингтон для обсуждения вопроса об установлении дипломатических отношений».
10 октября 1933 г. Ф. Рузвельт направил Председателю ЦИК СССР М. И. Калинину официальное предложение об открытии переговоров об установлении дипломатических отношений между США и СССР. Переговоры в Вашингтоне с Ф. Рузвельтом вел М.М. Литвинов. Они оказались трудными. Рузвельт настаивал на том, чтобы в обмен на признание СССР отказался от известной политики в отношении религии. Литвинов сообщал в Москву: «…Президент предлагает мне взять на себя обязательства, которые изменяют и дополняют наше законодательство о религии. Это превышает мою компетенцию и наши возможности. Капитуляции даже в восточных странах отходят в область предания, тем менее я мог ожидать
Для сведения членов правительства Рузвельт сочинил колоритную версию беседы с Литвиновым. Он-де наставлял собеседника так: «Знаешь, каждый в глубине сердца убежден – бог есть. Помнишь, Макс, твои добрые папа и мама, набожные евреи, всегда молились. Я знаю, они научили тебя молиться… К этому времени Макс покраснел как свекла, а я продолжал: ты думаешь, что ты атеист, но, Макс, когда тебе придет время умирать, ты вспомнишь, чему научили тебя отец и мать. Макс краснел и отдувался, но я прижал его. Я убежден: по выражению его лица и его движениям он знал, что я имел в виду, и он знал, что я прав». Надо думать, присутствовашие с угодливыми минами выслушали откровения хозяина. Тогда, вероятно, они еще не поняли того, что узнали позднее: Рузвельт сообщал членам правительства только то, что им надлежало знать. Никак не больше21.
Пришлось дать отпор и домогательствам Рузвельта заставить СССР заплатить долги Временного правительства России. Требование было беспримерным: эти миллионы ушли на финансирование белогвардейцев. Тем не менее советская сторона согласилась во имя развития отношений с США рассмотреть этот вопрос. Но при одном непременном условии – предоставлении Советскому Союзу займа. Рузвельт согласился. Больше того, чтобы облегчить предстоявшие сложные переговоры, СССР отказался от претензий за участие США в антисоветской интервенции 1918–1920 годов.
16 ноября 1933 г. дипломатические отношения между СССР и США были установлены. В тот же день М.М. Литвинов обменялся нотами с Ф. Рузвельтом: СССР и США взаимно обязались «воздерживаться от вмешательства каким-либо образом во внутренние дела…от какой-либо агитации или пропаганды, имеющих целью… насильственное изменение политического или общественного строя» друг друга; не разрешать создания или пребывания на своих территориях организаций или групп, преследующих эти цели, равно как не субсидировать их. Особо выделялось – не допускать организаций или групп, имеющих своей целью вооруженную борьбу Эти обязательства, под которыми стоит подпись Франклина Д. Рузвельта, сохраняют свою силу по сей день. Он заявил: «Отношения, ныне установленные между нашими народами, смогут навсегда оставаться нормальными и дружественными, и наши народы смогут впредь сотрудничать ради своей взаимной пользы и ради сохранения мира во всем мире».
Рузвельт подкрепил это, помимо прочего, символической церемонией в Белом доме. В самом начале своего президентства ФДР помиловал богатого бизнесмена, отбывавшего тюремное заключение за уклонение от уплаты налогов. В тюрьме узника охранял некий Ч. Уорд, сидевший за убийство. ФДР помиловал и его. Бизнесмен вскоре умер, оставив большое наследство Уорду. Тот решил отблагодарить благодетеля памятным подарком, каковой обнаружил в коллекции большого друга СССР А. Хаммера. В 20-х годах Хаммер в числе прочего купил в Москве модель волжского парохода 60 сантиметров длиной, изготовленную в свое время ювелиром К. Фаберже для цесаревича Алексея. Уорд купил модель, сделанную из золота, платины и серебра, за 25 тыс. долл., что составляло, заверил продавец, четверть стоимости. Эту модель он и вручил ФДР в присутствии Литвинова, что, разъясняет биограф Хаммера, «помимо горькой и очевидной связи между президентским прощением и изделием Фаберже, отражало счастливую мысль об укреплении нового согласия с Советским Союзом»22.