Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985 гг.
Шрифт:
Пока участники беспорядков добивались связи с Москвой на площади у обкома произошел странный эпизод, очень похожий на провокацию. В 22 часа 30 минут к обкому подъехал автобус. Его водитель взобрался на крышу автобуса и заявил, что он, якобы, перевозил убитых людей и кровью убитых испачкан весь салон. Люди бросились к автобусу, кто-то хотел задержать водителя. Толпа заступилась, и он вскоре уехал. По сведениям МВД, личность водителя была установлена, а его делом занималось КГБ. Никаких документов о том, что оно (это дело) дошло до суда нам найти не удалось.
Все под тем же красным знаменем около 300 человек прямо с почты отправились на городской вокзал. За полчаса до этого линейное отделение милиции на станции получило предупреждение от МВД. Однако подготовиться к встрече не успели. Толпа почти на два часа задери жала отправление пассажирского поезда Ростов — Баку. На рельсы набросали камни, костыли, похитили ключи от
В полночь в Грозный были введены войска. Через 20 минут они были на станции. Толпа сопротивлялась — забрасывала военных и железнодорожников камнями. Солдаты, действуя прикладами и не открывая стрельбы, быстро подавили сопротивление. С вагонов были стерты надписи, с путей убрали посторонние предметы. Меньше чем через час поезд отправился по назначению.
Беспорядки были прекращены. Четыре дня в городе действовал комендантский час. До 30 августа охрану важнейших объектов и патрулирование по городу осуществляли армейские подразделения.
Напряжение в городе спало не сразу. 29 августа на городском рынке пьяный безработный Ковалев «выражался неприлично в адрес Хрущева и правительства, называл их дармоедами, что живут они за счет трудящихся», ругался на чеченцев, кричал «Долой Чечено-Ингушетию!» и даже говорил, что пойдет по заводам агитировать за восстание. [372] Обиженный на жизнь, с расстроенными нервами, постоянно готовый к пьяной агрессии, он одинаково ненавидел и чеченцев и Хрущева, был зол на весь мир. Именно люди этого психологического типа, «базарные хулиганы», придавали действиям толпы жестокий погромный характер, а потом в большинстве своем растворялись в городе, оставаясь потенциальными источниками этнической напряженности и политически окрашенной злобы.
372
ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 3L Д. 84 668. Л. 11–15.
В результате беспорядков пострадало 32 человека, в том числе 4 работника МВД и милиции республики. Два человека (из числа гражданских) умерло, 10 были госпитализированы. В числе пострадавших оказалось много официальных лиц — секретарь обкома КПСС, заместитель министра внутренних дел республики, заместитель начальника районного отделения милиции, два оперативных, уполномоченных милиции, лектор Грозненского горкома КПСС И. С. Осадчий, а также два преподавателя Нефтяного института (судя по фамилиям — русский и украинец), шофер-чеченец и другие. В списке пострадавших очень мало людей с чеченскими фамилиями — лишнее доказательство того, что волнения, начавшиеся под античеченскими лозунгами, явно переросли рамки этнического погрома и превратились в бунт против власти. Отсюда и вывод МВД о том, что беспорядки в Грозном «по своему характеру являлись антисоветским выступлением». [373]
373
ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 1. Д. 4558. Л. 28–29 (ч. 82 раздельной пагинации).
После событий органы МВД тщательно «профильтровали» город. На поддержку приехало много квалифицированных оперативников из Москвы и из других автономных республик и областей. Была создана специальная следственная группа, занимавшаяся расследованием и «выявлением главных организаторов и подстрекателей беспорядков». Все сотрудники органов МВД были «ориентированы» «на выявление участников беспорядков, лиц ведущих провокационные разговоры среди населения города и задержание разыскиваемых». Через участковых уполномоченных вели наблюдение за обнаруженными зачинщиками. К 15 сентября было взято на оперативный учет 273 участника массовых беспорядков и хулиганов. Задержано к этому времени было 93 человека, из них арестовано 57, отобрана подписка о невыезде у 7 человек. 9 человек были переданы в КГБ, 2 человека — в прокуратуру. Органы КГБ арестовали 19 организаторов и активных участников беспорядков. Милиция возбудила 58 уголовных дел на 64 человека, из которых 8 человек были моложе 18 лет, 27 — от 19 до 25 лет, старше 25 лет — 29 человек. Среди арестованных был 31 рабочий и 26 безработных. 14 имели в прошлом судимость, 29 — участвовали в беспорядках в двух и более местах. [374] Неясным же до сих пор остается только одно. В материалах отдела по надзору за следствием в органах государственной безопасности Прокуратуры СССР нам не удалось обнаружить никаких следов этих широкомасштабных арестов и следствия — хранятся только несколько малозначительных, периферийных, случайных дел. Где остальные — неизвестно.
374
Там же. Л. 77 (ч. 82 раздельной пагинации).
Я допускаю, что преступления людей, арестованных МВД, могли квалифицироваться как, например, злостное хулиганство и не попасть на контроль отдела. Но куда испарились арестованные КГБ? Неужели ни на одного участника массовых беспорядков в Грозном не было заведено надзорных производств, никто не обжаловал приговор, не было просьб о помиловании и т. д.? Создается впечатление, что надзорные дела либо изъяты из общего секретного делопроизводства (почему?), либо не дошли до суда. Между прочим, аналогичный «пробел» существует в надзорных производствах по делам о другом, тоже довольно неясном событии 1950-х гг — массовых выступлениях населения Тбилиси в поддержку Сталина в 1956 г.
Власти не только «профильтровали» население города, но и «почистили» его. Выявлялись «лица, не занимающиеся общественно-полезным трудом, ведущие паразитический образ жизни и склонные к совершению уголовных преступлений для решения вопроса об удалении из гор. Грозного». На 15 сентября 1958 г таких оказалось 365 человек (167 ранее судимых, 172 не работавших, 22 проститутки, 32 нищих и т. д.). [375]
15–16 сентября состоялся суд над убийцами рабочего Степашина. Один из них был приговорен к расстрелу, другой — к 10 годам лишения свободы и 5 годам «поражения в правах». Эксцессов во время суда в городе не было.
375
ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 1. Д. 4558. Л. 79 (ч. 82 раздельной пагинации).
После Грозного
Участники волнений в Грозном добились одного. Ситуация в городе и в республике стала предметом обсуждения на Пленуме ЦК КПСС в сентябре 1958 г. Это единственный известный нам случай подобного обсуждения массовых волнений на партийном Пленуме. Если быть совсем точным, то обсуждения как такового все-таки не было. Подготовленный заранее проект резолюции («принять к сведению» и т. п.) так и не был пущен в дело. И формально дискуссия ограничилась краткой информацией на совещании секретарей ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партии уже после Пленума (5 сентября 1958 г.). Само сообщение, сделанное Н. Г. Игнатовым, выезжавшим в Грозный для разбирательства, даже не стенографировалось. Тем не менее информация была весьма поучительной. Она зафиксировала серьезные пробелы в механизмах функционирования партийной власти в экстремальных ситуациях и очевидную потерю новой партийной бюрократией политических качеств, свойственных раннему большевизму.
По оценке Игнатова, одной из главных причин возникновения беспорядков были «крупные ошибки в работе бюро обкома, горкома КПСС и Совета Министров республики» — между ними не было «должного единства». В результате, в ходе событий «секретари и члены бюро каждый по своему усмотрению принимал решения и определял свое место». Другими словами, провозглашенный Хрущевым принцип «коллективного руководства» продемонстрировал свою неработоспособность в экстремальной ситуации. Игнатов констатировал прискорбный для власти факт: 26 и 27 августа обком, горком и Совет Министров республики не только были парализованы, но даже не попытались перехватить инициативу и апеллировать к «партийному активу и рабочим». [376] Между новыми партийными руководителями и «массой» явно не было взаимопонимания. Бюрократы не умели и боялись «говорить с народом» (это прекрасно делали их предшественники в годы революции и Гражданской войны). В экстремальной ситуации они апеллировали к насилию, а не к политической поддержке социальных групп, интересы которых, как предполагали идеологические мифы режима, они должны были выражать. Раскол между властью и населением начал приобретать форму хронической болезни, хотя, как показали прошедшие после беспорядков собрания партийного и рабочего актива, сил, готовых поддержать восстановление порядка в Грозном, было еще достаточно. Но бюрократия так и не смогла опереться на них, уступила инициативу и в конце концов использовала армию. Московские партийные руководители не сумели дать серьезной политической оценки событиям, которые явно вышли за рамки случайного эпизода. В центре относительно небольшого города достаточно долго буйствовала толпа численностью до 10 тыс. человек! Дело же ограничилось чисто полицейскими мерами к обычной идеологической болтовней.
376
РГАНИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 329. Л. 30–41.