Неизвестный Сухой. Годы в секретном КБ
Шрифт:
Радиодальномер СРД-5М, установленный под радиопрозрачным конусом центрального тела воздухозаборника, позволял пилоту вести прицельный огонь из двух пушек ночью и в сложных метеоусловиях. Ну а в том, что наш самолет мог догнать любую воздушную цель того времени, ни у кого сомнений не было.
Необходимость широких экспериментальных исследований для улучшения характеристик самолета Су-7 нашла понимание и у тогдашнего руководства ВВС. По запросу ОКБ ему передали для летных испытаний и доработок почти всю первую серию выпущенных заводом самолетов. Это открыло нашему ОКБ широкий простор для модернизации машины. Один
Все службы огромного завода работали ритмично. Из большого сборочного цеха новые самолеты буксировали в ЛИС. Там запускали двигатель и проверяли работоспособность всех систем. Потом самолет завозили в тир, где пристреливали его пушки. И, наконец, в воздух. Там все станет виднее. Программа заводских летных испытаний проводилась в два этапа. Сначала взлетал заводской летчик. Он привозил перечень своих замечаний. После их устранения он опять делал контрольный полет. Если все было в норме, самолет передавался летчику военного представительства на заводе. Он проверял работоспособность машины на всех режимах и соответствие ее характеристик заявленным. При отсутствии замечаний машина принималась военными. И тогда денежная сумма, соответствующая утвержденной цене самолета, переводилась со счета ВВС на счет завода. Заводские летчики, работавшие на заводе много лет, освоили наш самолет и выявляли много допущенных производством дефектов.
Но однажды с нашим самолетом случилась беда — он улетел в тундру. Опытный заводской летчик в предельном для пилота возрасте, всеми уважаемый старожил заводского поселка Дземги, пришел, как всегда утром в медпункт завода для обязательного предполетного контроля. Его приветливо встретила пожилая медсестра, которая хорошо знала всю его семью много лет:
— Как чувствуешь себя, Палыч?
— Нормально.
— А головка не болит? — улыбаясь спросила она, зная, что вчера в их семье отмечали день рождения.
— Нет, ни капельки. Да я и не пил совсем, так, пригубил.
— Ну тогда лады, — заключила добрая женщина и заполнила все необходимое в талоне медицинского контроля.
Метка на экране радиолокатора заводского аэродрома начала показывать, что работающий в зоне Су-7 пошел прямо на север, что никак не вязалось с его заданием. Заводской летчик-испытатель уже заканчивал контрольный облет, и руководитель полетов запросил его. Но тот на связь не вышел. Многократные попытки связаться с летчиком успехом не увенчались. А самолет продолжал лететь на небольшой скорости на север, в необитаемый район.
В это время в воздухе находилась недавно поднявшаяся пара дежурных «мигов». Ее перенацелили на улетавший истребитель, и они догнали его. Пристроившись справа, командир пары начал жестами показывать пилоту Су-7, что надо возвращаться. Но он сидел прямо, смотрел вперед и никак не реагировал даже на предупредительную стрельбу из пушек «мига». Так и летели они на параллельных курсах. Командир «мига» переговаривался с руководителем полетов и узнал, что расчетное время полета Су-7 по запасу топлива заканчивается.
И тут же Су-7 начал терять высоту. «Миги» за ним вниз. Местность была ровной и покрыта
К месту аварии послали вертолете работниками ЛИСа завода. Он сел рядом с лежащим на снегу самолетом. Когда механик поднялся по приставленной стремянке к кабине, то через чуть запотевшее стекло сдвижной части фонаря увидел прямо сидящего и смотревшего вперед пилота. Открыли фонарь — летчик был холодный. По заключению врачей, смерть наступила в полете от острой сердечной недостаточности. А аварийный самолет оказался совершенно целым. Потом его разобрали и по частям перевезли на завод. Снова собрали, но продавать военным не стали, опасаясь скрытых повреждений силовых деталей конструкции. Самолет использовали на заводе для наземных ресурсных испытаний.
Удивительная способность истребителя Су-7 самостоятельно садиться подтвердилась через два года. Во время стрельбы из пушек на полигоне в калмыцких степях за городом Ахтубинск у Су-7 остановился двигатель. Повторные запуски не сработали, и летчик катапультировался, когда самолет находился в горизонтальном положении на скорости 600 км/ч. После катапультирования летчика самолет продолжал устойчиво плавно снижаться с уменьшением скорости и благополучно приземлился на фюзеляж на мягкое травяное покрытие ровной степи.
Его подняли на надувных подушках, выпустили шасси и поставили на свои колеса.
Тщательная проверка работоспособности всех систем и запуск двигателя повреждений не выявили. Обследование покрытия степи показало, что взлет самолета с грунта возможен. Катапультировавшийся летчик вызвался взлететь и перегнать машину на аэродром во Владимировке. Ему разрешили, и он блестяще справился с этой задачей, оформив дополнительное испытание самолета Су-7 по взлету с грунта после вынужденной посадки. Но машину эту все же списали и использовали как экспонат в учебном классе.
Жизнь на дальневосточном авиационном заводе текла своим размеренным чередом. Завод по-прежнему притягивал к себе лучшие умы всего Дальнего Востока России. Ведь ближайшие авиационные заводы были только на юге Байкала, в Иркутске и Улан-Удэ. Где могли молодые парни и девушки из дальних деревень, поселков и городков дальневосточной земли получить навыки квалифицированной работы? В центре огромного таежного края они находили город, где выплавляли очень дорогие сорта сталей, строили истребители и атомные подводные лодки и где учили, предоставляли общежитие и хорошо платили.
Структура завода отражала уровень авиационного производства в России и опыт освоения дозвукового и сравнительно простого МиГ-17. Серийное конструкторское бюро располагалось в просторных залах на втором этаже пристройки сборочного цеха. Начальники бригад и ведущие конструкторы работали здесь многие годы и, как все конструкторы и технологи, были обременены домашним хозяйством, огородом и множеством забот по добыванию продуктов питания для семьи. К работе относились очень почтительно. Все делали тщательно и аккуратно.