Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...
Шрифт:
Я подумал, что в конечном-то счете считаю эти деньги, чтобы отложить какие-то сто франков и купить подарочки, сувениры Дуне и Ольге, и подумал, считая деньги, что, несмотря на волю Божью, они, увы, суть единственное мерило зримой любви: «что привез папа?»
В замке Иф, куда я съездил еще раз, сделал несколько записей...
Важно уметь пройти сквозь тьму. Лестницы, ведущие к замку Иф. Один пролет — кромешная тьма. И многие люди отступают и не идут сквозь эту тьму, из экскурсантов.
Интересно, что тюрьмой пользовались и революционеры и контрреволюционеры. Служит она универсально. Но никто не оценит, когда она служит добру, а когда злу, ибо каждая правда — правда, каждый человек — человек.
1975 год
Японский дневник
По прошествии шести лет — снова прилет в Японию. О чем хочется подумать? Первое: совершенно невероятное строительство города в районе Синхгу: новый отель. Новое здание телецентра — я не узнал. Второе: если шесть лет назад я встречал девушек в красивых кимоно, то сейчас, сколько я ни езжу в метро, эта женская одежда практически совсем ушла. Третье: в первый мой приезд было очень мало европейских дублирующих названий баров, магазинов. Сейчас в центре практически все дублировано на английский.
Сегодня в метро, когда один мужчина лет пятидесяти показывал мне дорогу, обратился к контролеру, мальчишке лет двадцати. Тот говорил, не поднимая головы, лениво, а мужчина, элегантно одетый, скромно, но очень дорого, обращался к этому мальчишке вежливо, с полупоклоном, с просительной интонацией. Тот отвечал хмуро. Это как-то горестно, хотя присуще, вероятно, не только Японии.
Занятно, что сегодня выступал фашист Акао Бин около машины совершенно перед пустотой. Его никто не слушал, были девочки и мальчики, но не его слушатели, а просто гулявшая японская молодежь.
Что в голову ни придет, когда не спишь? Погода будет меняться... уши ломит... Вот мои исторические отступления от положительного героя «а спустя столько-то лет, такого-то числа» это может быть как прием...
Все покоится на фундаменте физического влечения, физической мощи или физической немощи, физической антипатии и необъяснимого (Данте или Блок «Прекрасная Дама») идеала. Чем ближе к нему приближаешься, тем стремительнее он исчезает, а уж если ты с ним знакомишься, тогда он сожжет и ты сам разрушишься.
Но это — цепная реакция, и ее нельзя передать другим, потому что тогда человечество кончится, ведь оно всегда жило сохранением традиций идеала.
– Когда я шел от метро, думал о взаимоотношениях между Японией и Китаем. Количество и качество. Качество — это Япония, это ее инженерный гений, это страна, пришедшая к рубежам самого высокого знания. И основная масса Китая. Какая может быть диффузия, кто на кого делает ставку? Это очень серьезная тема для размышлений. Примат чего: количества или качества? Что утверждает? Если рассуждать об основных философских элементах, которые можно рассчитать с помощью электронно-вычислительных машин, то думаешь о законе большого Мао.
Маленькие
В общем, что-то малое, дурное, сказал бы я, подспудное, довлеет над большим, т.е. добром. Я бы хотел ошибаться. Вообще по поводу того, что кто-то может влиять на кого-то. Большой внутренне никогда не влияет на малое.
Большой есть большой. Большой пароход прет — и все, его мелочи не интересуют, а вот если малое, если человек где-то мал внутри, то на него очень легко влиять. Невероятная вероятность. И вообще в малых величинах влияние очень заметно. А уж малые величины, если они стали у управления, например съемочной группой или заводом, страной, там начинаются страшные дела. Николай II и Распутин, Николай II и Александра Федоровна...
Есть люди, которые мечтают слушать симфоническую музыку через наушники. Это — один характер. Меня же наушники не интересуют, поскольку тогда эта музыка принадлежит лишь мне. Все-таки люди, которые пришли ко мне в гости, тоже захотят слушать эту музыку. Представьте себе, если вы даже купите десять наушников и предложите их гостям, то не получится эффекта общения, хотя, казалось бы, вы слушали одну и ту же музыку. Нечто такое отделяющее друг от друга, нечто искусственное, хотя и со знаком «плюс».
Наушники раскалывают человеческую общность.
Готов ли Китай для того, чтобы воспринять это вторжение японской техники сегодняшнего дня и, если он готов к этому, куда повернется развитие огромного китайского народа — в сторону организации (а организация всегда при доктрине Мао предполагает выход на агрессию) или в сторону либерализации общества, т.е. расширения границ информации.
– В Японии очень туго с хоккеем и футболом. Здесь сейчас находится наш тренер Старшинов. Японцы талантливейшие спортсмены, выдержанные, сильные, однако ничего у них с хоккеем не получается.
Почему? Потому что они готовы к стопроцентной игре наигранной комбинации. Как только отклонение от наигранности, они не могут сорганизоваться. В то время как японская гимнастика занимает первое место в мире — гимнаст готовился к выступлению два года, программа абсолютно заданная от начала до конца, его никто не перебивает.
Например, если ты, начав разговаривать с японцем, его перебьешь, он тогда все начнет сызнова, потому что он решит, что что-то неправильно сказал, неправильно объяснил. Нужно дать японцу договорить то, что он хочет договорить, а потом только дать ему возможность спрашивать его и отвечать ему.
Тогда получится контакт. В ином случае ты прервешь идею того, что он хотел сказать. Сапожник ремонтировал мне ботинок. У него приготовлено несколько пар тапочек и, когда человек останавливается на улице, сапожник, одетый в традиционный японский костюм (штанишки, тапочки с отделенным большим пальцем), дает тебе газету, и ты стоишь, читаешь газету, а он работает с невероятной быстротой и тщательностью. У нас в иной мастерской по ремонту обуви сделали бы за два дня.