Некролог
Шрифт:
– Выбирай!
– шепотом приказал Поклонник.
– Кого?
– Кого хочешь. Это же самая прекрасная часть охоты - выбор жертвы. Давай! Включи своё воображение! Чего тебе хочется? Вспороть горло толстой шлюхе? Она будет визжать, корчиться и брызгать кровью, как подрезанная свинья. Это очень живописно. Или двух таджиков? Один из них обязательно испугается и побежит. Это будет охота с погоней. Хочешь? Догнать и вонзить клинок под лопатку. Это возвышенно. Похоже на поэзию Руставели.
– Нет.
– Есть вариант застрелить стилягу в кожанке. Он до последнего момента будет верить, что
– Послушай...
– Обрывки начинали складываться в целое: - Это ты написал некролог? Да?
– Я, - согласился Поклонник.
– А что? Разве плохо получилось? По-моему прекрасно.
– Зачем ты это сделал?
Вагон качнулся, водитель включил систему торможения, свист за окнами сменил тембр, став более грубым.
– Ты должен догадаться сам, - Поклонник дышал в самое ухо. Неприятно. Щекотно.
– Сейчас не время для дискуссий. Нужно расставить ловушку.
– Что?
– Павел резко повернулся, нож надавил сильнее.
– Будем охотиться прямо здесь, в вагоне. В стальных джунглях. Близость других животных возбуждает. Разве нет?
– Ты чокнутый.
– Не такой, как ты.
Воздух сгустился, стал кислым, будто через вагон прошла молния.
"Станция в двух минутах, - мысль холодная, как лёд, - а значит, вот-вот произойдёт убийство". Инстинкты Павла переключились на какой-то новый, прежде неведомый уровень.
– Твоя охота. Ты добудешь господина в кожаной куртке, - сказал Поклонник. (Царапнул этот охотничий термин "добудешь".) - Я отвлеку его. Такие как он легко клюют на приманку. Он повернётся, ты воткнёшь лезвие в печень, вот сюда, куда я надавливаю тебе. Понял?
– Понял.
Павел принял нож, удивился теплоте его рукоятки. "Он порядочно возбудился, - подумал о Поклоннике.
– Температура тела поднялась, дыхание участилось". В голове опять проснулся журналист.
Поклонник двинулся первым, Павел - в двух шагах позади. Руку с ножом он отвёл за спину.
"Сейчас?
– встрепенулось желание.
– Или выждать? А чего ждать? Господи, он ведь меня не отпустит живым!"
Павел шагнул вперёд, нагоняя "напарника". Вагон качнулся, резко тормознул. Ожидая нападения, Поклонник отступил вбок, незаметным сильным движением отвёл лезвие в сторону. Остальным пассажирам могло показаться, что интеллигентный господин в горчичного цвета пальто всего-навсего помог своему молодому другу - иначе бы тот упал.
Девчонка (она сидела ближе всех) подняла глаза. Поклонник всё ещё сжимал лезвие рукой. Он широко улыбнулся девчушке и разжал ладонь - она моментально окрасилась кровью, однако это не смутило мужчину. Он окунул указательный палец в эти "чернила" и ловким движением нарисовал себе клоунский рот. Девушка прыснула, принимая это действие за смешную комедию. Тогда Поклонник поставил на кончике носа красную точку, довершая своё превращение в клоуна.
Павел стоял рядом, не шевелясь и без малейшего звука. Он ожидал расплаты - чего-то быстрого, гнусного и, скорее всего, смертельного.
Вместо этого, Поклонник широко раскрыл ладонь и - всей пятернёй, - оставил на лице Павла
Через несколько минут, на станции, прячась за колонной, Павел оттирал платком лицо. Он вспоминал голубя, думал, что его гудрон тоже горячий и расплавленный. Только он алого цвета и пахнет железом.
Павел смачивал платок слюной и тёр лицо. "Сладкая, - кровь попадала в рот.
– Она у него сладкая".
Идея убежать в Нижний теперь казалась ребячеством. "Он пометил меня, - рассуждал.
– Теперь не отстанет". Эта мысль не вызывала сомнений, между тем оставалось неясным чего ради этот... мерзавец прицепился к Павлу. "Как я дорогу ему перешел?"
Стояла глубокая ясная октябрьская ночь. Берёзы - уже наполовину голые - тянули к земле ветви, под ногами шуршала осень. Во дворе Павел опустился на скамейку, поднял глаза к небу. В свете луны, облака казались серыми и бестелесными (коими они, в сущности, и являлись). Звёзды светили с бесконечным презрением к человеческой суете.
Из тени появилась фигура. При других обстоятельствах Павел непременно бы испугался, но сегодня он слишком устал для такой яркой эмоции.
– Чего тебе?
– спросил грубо.
В свете луны, Павел рассмотрел невысокого роста человека с очень бледной кожей, глазами-пуговицами и нездоровыми, сизыми мешками под глазами.
– Простите, я... в общем...
– человек нервно вздохнул и протянул лист бумаги, сложенный пополам.
– Это вам.
– Что это?
– Павел не поднял руки, чтобы принять записку.
– От кого?
– Как будто вы не понимаете!
– вспылил курьер.
– Или вы думаете, мне доставляет удовольствие?..
Нехотя Павел принял записку, но не развернул, а положил рядом. Спросил, кем ему приходится Поклонник?
– Кем?
– курьер резко и нервозно передёрнул плечами.
– А вы, как думаете? Я... вы... в общем это страшный человек. Не думаю, что он кому-то кем-то приходится.
– Курьер опустился на скамейку, на самый её краешек.
– Вы просто не понимаете...
– он взмахнул рукой, как дирижер.
– Раз в столетие или даже в тысячелетие звёзды складываются определённым, не очень добрым образом...
– он говорил монотонно и гладко. Павел подумал, что эта речь репетировалась много раз. Быть может, даже проговаривалась вслух.
– И тогда Природа рождает подобного монстра. Никто не знает, почему он приходит в этот мир, и никто не может сказать, как скоро он уйдёт. Мы привыкли, что дьявола изображают двурогим и с копытами - это чепуха. Такой дьявол нужен чтобы пугать маловерных прихожан. Настоящий дьявол невидим, поскольку он среди нас... Он один из нас...
– Послушайте, - перебил Павел.
– А чего он хочет?
– Этого я не могу постичь!
– курьер затряс головой. Глаза его наполнились влагой.
– Он меня мучает! Мучает! Он забрал всё, что мне дорого, он...
– внезапно настроение переменилось, и курьер зашептал испуганно: - Он может подслушать! Он всё может! Берегитесь!
Курьер встал и пошел.
– Так что мне делать?
– спросил Павел.
– В записке всё написано!
– Курьер обернулся, и Павел опять подивился белизне его лица.