Некромантика по любви
Шрифт:
Только кучер почему-то зажмурился, потом широко осенил себя знаком Пречистой, и, ловко орудуя длинным кнутом, погнал свой обшарпанный экипаж по кругу на выезд из Чертополоха, не обращая внимания на громкие вопли своего раздосадованного пассажира и не оглядываясь назад.
Лорд Оберлинг подобрал с дорожки выкинутый из кэба цилиндр, отряхнул его и лихо нахлобучил на затылок. Черные с легкой проседью волосы были коротко стрижены по последней столичной моде. Узкие брюки и лаковые туфли шедро украшала деревенская пыль. Гость вовсе не походил на человека, у которого нет денег на собственный мобиль. И тем не менее Главный
— Ах, Рози! — в голосе Тьена звучал шутливый укор. — За последнюю четверть часа я дважды был опозорен! Ты впечатлила дурака-извозчика существенно больше, чем Глава столичного ловчего департамента!
— Надень женское платье, отрасти длинные локоны и начни красить губы, дружище. И тогда тебя будут бояться даже дюжие санитары в лечебнице, да, дорогая? — За спиной Рози вырос мрачный супруг. Впрочем, лорд Стерлинг всегда был мрачен, очень мало кто видел его улыбающимся.
— Друзья! — щурясь на солнце, Тьен направился к входу в усадьбу, все еще ощутимо прихрамывая. — Я привез вам три тысячи новостей и одно приключение. Предлагаю не тратить время на возражения, а сразу приступить к подготовке веселейшего спектакля!
— Да! — глаза Рози вспыхнули он нетерпения. Она едва не хлопала в ладоши. Очевидно, жизнь в провинции ей наскучила не меньше, чем самому Оберлингу — правильная и чопорная столица.
— Нет! — твердо произнес Роберт Стерлинг. — Даже не думай. — И после ощутимого тычка в бок поморщился, поймал взгляд Рози и вздохнул. — В пределах разумного. В чем я, впрочем, глубоко сомневаюсь. Никаких аэростатов, кладбищ или поисков восставших мертвецов!
— Нет-нет, все будет невинно и безопасно, — поспешил заверить Тьен. — Так меня пустят в дом, или будем обсуждать местные сплетни возле вот так, на пороге?
Ранним летним утром, когда жара еще не накрыла предгорья Липовой долины, когда щебенка дороги еще не раскалилась почти добела, как бывает в этих местах знойным летом, а воздух не сгустился в горячую вязкую массу, мешая дышать, на узкой серой дорожке, ведущей не менее серому зданию, показался мобиль. Новый, белый, блестящий стальными обводами.
В здешнем пейзаже он выглядел настолько же несуразно, как дирижабль посреди старого деревенского кладбища. Ощерившись острыми зубцами каменной серой стены, подозрительно напоминающей крепостную, здание возвышалось над узкой дорожкой. Толстые решетки на стрельчатых окнах, похожих на бойницы, дверь, обшитая массивным листом кованого железа. Только рва не хватало, с широким подъемным мостом.
Неспешно подъехав к порядком обшарпанному крыльцу, мобиль медленно остановился. Его здесь не ждали. Здесь вообще не любили гостей. Но путников эта вопиющая в своем откровении деталь совершенно не волновала.
Открылась водительская дверь, и на вымощенную серым камнем дорожку неспешно вышел высокий и сухопарый водитель. Мрачным взглядом окинув приземистое крыльцо, он прошествовал к пассажирской двери и галантно ее распахнув, выпустил на дорожку прекрасную фею.
Длинные темные локоны цвета крепкого пива струились по стройной спине. Легкое, оттенка свежего персика, летнее платье, словно пенилось ажурным каскадом мелких оборок, рюш и воланов, мягко окутывая женственную фигуру. Широкая шляпа в тон ткани и зонтик от солнца, протянутый
Большие глаза, опушенные щеткой темных пушистых ресниц, лишь подчеркивали благородную бледность миледи. Томный взгляд, на секунду блеснувший из-под мягкой шляпы, открывал в ней натуру чувственную, трепетную и весьма впечатлительную. Алебастровая рука робко дрогнула, стоило спутнику сжать ее тонкие пальцы.
— Родная, я не узнаю тебя, — произнес едва слышно мужчина, поднеся её руку к губам. — Ты готова?
— Трушу, как перед кладбищем в дальних колониях, — тихо призналась красавица. — И револьвер натирает бедро.
Глава 21
Тени Серого приюта
В гулких пустых коридорах приюта бродило эхо внезапной суеты. Никогда ещё эти стены не видели столь высоких гостей. Весь персонал воспитательного учреждения, закрытого для посещений извне, растерянно перешёптывался, собравшись у директорского кабинета в парадном крыле. Толстый директор, нервно протиравший платком лысину, чуял подвох. Он работал тут много лет и повидал немало королевских проверок. Благотворительный визит? Смешно! Кому нужно это грязное отребье? Но отказать высоким гостям невозможно, и, подав тайный знак, по которому все воспитанники были тут же разведены по комнатам, так похожим на камеры, старый хитрец поил чаем незваных гостей, чутко прислушиваясь к происходящему в здании.
Когда всё окончательно стихло, возле узкого подвального окна появилась гибкая серая тень. Ей потребовалось несколько быстрых мгновений, чтобы взломать немудрёный замок и просочиться вовнутрь.
Никто и никогда не пытался проникнуть в сие славное заведение снаружи. Попытки побегов бывали, иногда даже удачные. Но сейчас в приюте было не так уж много заключённых, то есть воспитанников, конечно. И, благодаря предусмотрительности директора, в считаные минуты все они оказались запертыми в своих комнатах под замком.
Троих новеньких держали в самых надёжных «комнатах» — в изоляторе, практически в подвале, за толстыми коваными дверями, без свежего воздуха. Закон требовал, чтобы у детей были элементарные удобства: кровать, одеяло, подушка. Окно, наконец. Ночной горшок и ведро для умывания. Горячая пища. Игрушки и книги.
Но в законе не было прописано, что всё это должно быть в камере… то есть в комнате, конечно. Поэтому имелись в приюте и библиотека, и игровая комната, и столовая, и даже просторная мыльня. И окна, конечно. Просто не все это было в комнатах. Откровенно говоря, большинству юных магов было уже поздно играть в куклы. Чаще всего сюда попадали подростки, неоднократно и с особой циничностью нарушившие закон. Дети, лишённые детства, вообще очень часто бывают жестоки.
В угрожающей тишине коридоров было что-то пугающее, совершенно противоестественное. Разве может быть тихо в здании, где так много детей? Тень не знала.
И знать не хотела, ведь у неё была своя, важная цель.
Бесшумно и ловко двигавшаяся по коридорам, она не встретила ни единой живой души. Иногда она останавливалась возле какой-нибудь двери, прислушивалась и страдальчески морщилась. Из глубины комнат, за кованым толстым железом дверей до неё еле слышно доносилось тихое эхо то ли ругательств, то ли хныканья, а где-то и короткие обрывки весьма неприличных песенок.