Некрополь
Шрифт:
– Твой брат, во всем его величии, не спрятался бы в цистерну сознания и не говорил бы через мертвых слуг… верховный.
– Я запрещаю!
Гнайд вытащил из шинели мерцающую герцогскую печать.
– Легислатура этого ожидала. Домами улья Вервун я уполномочен в целях сообразности лишить вас власти согласно Акту о правах, 45jk. Легислатура благодарна за ваше правление, однако нижайше просит вас принять к сведению, что намерена прибегнуть к акту исполнительной власти.
Гнайд оттолкнул марионеток
Консоль замигала, включаясь, и по стеклянному экрану побежали, вибрируя, руны и знаки.
– Нет! – взвизгнули все трое. – Это неповиновение! Я – улей Вервун! Я – улей Вервун!
– Вас свергают на благо города, – рявкнул Гнайд. Он активировал переключатели один за другим, включая генераторы мощности глубоко под ульем. Он ввел последовательности, которые должны задействовать главную транслирующую колонну и активировать Щит.
Херувим набросился на него, но Гнайд оттолкнул его, и тот перевернулся, запутавшись в своих проводах. Гнайд набрал последнюю последовательность и потянулся к рычагу активации.
Внезапно он выдохнул и пошатнулся. Девушка-марионетка отскочила, сжимая в руке длинный меч. Клинок темнел кровью.
Гнайд пытался зажать сочащуюся кровью рану в пояснице. Колени подогнулись, и он рухнул. Девушка снова метнулась и пронзила мечом его горло.
Он упал лицом вниз, и ковер впитал хлещущую из ран кровь.
– Я – улей Вервун, – проговорила девушка. Мальчик и херувим бесстрастно повторили следом.
В железной цистерне, купаясь в теплом ихоре, безмятежно паря, подсоединенный каждым органом и сосудом к жизненным резервам улья, Сальвадор Сондар, верховный лорд улья Вервун… дремал.
Луга горели. По всему склону танки Вервунского Главного, покореженные и разбитые, плевались огнем на колышущуюся серую траву. Воздух пропитался едким дымом.
Комиссар Каул выбрался из командного танка за миг до того, как пламя поглотило визжащего Виголайна и его экипаж. Плащ Каула загорелся, но ему удалось сбить пламя.
Вражеский огонь полыхал в черном от копоти воздухе. Вервунский танк в сотне метров взорвался, ударной волной во все стороны рванулась шрапнель.
Один осколок задел висок Каула, и он упал.
С трудом встал на ноги.
Люди выскакивали из горящих танков, одни – в огне, другие – пытаясь помочь пылающим товарищам. Третьи бежали.
Каул прошел через поредевшие ряды Вервунского войска, ощущая горький и удушливый запах горящей травы.
Он вытащил пистолет.
– Где ваша отвага? – спросил он артиллериста и свернул ему шею.
– Где ваша сила? – осведомился он у двоих заряжающих, улепетывающих вверх по склону, и застрелил обоих.
Потом приставил дуло к лицу кричащего, полусгоревшего командира танка и вышиб ему мозги.
– Где ваша вера? – спросил он.
Он крутнулся и направил пистолет на группку танкистов, которые, спотыкаясь, брели по травянистому склону прочь от взорвавшегося танка.
– И? – спросил он. – Что вы делаете? Это война. От нее разве бегут?
Они замешкались. Каул прострелил голову одному – показать, что он настроен серьезно.
– Развернулись, живо! Лицом к врагу!
Оставшиеся танкисты развернулись и ринулись навстречу противнику. Танковый заряд разнес их всех в клочья секунду спустя.
Заряды вырвались с низких, похожих на тучи метеоритов, уничтожили еще двадцать танков в строе Вервуна. Взрывы были оглушающими. Каула швырнуло плашмя в траву.
Перекатившись на спину, он услышал лязг. На дальнем склоне боевые танки и орудийные платформы, выкрашенные в охряные цвета Зойки, катились к нему.
Тысяча или больше.
Из ниоткуда прямо перед сумерками, где-то через полчаса после того, как затихли сирены, начали падать первые снаряды, нежданные, запущенные дальнобойными пушками из-за горизонта.
Первые упали в южных наружных трущобах, вздыбив фонтаны обломков над домами рабочих.
Еще шесть попали в Куртину.
В Хасском западном Даур кричал своим людям, разворачивая орудия.
«Цель… дайте мне цель… » – молил он.
Танки и артиллерия Зойки, спрятанные в горящих лугах, навели прицел. Снаряды посыпались на улей.
Мощный залп обрушился на станцию на Вейвейрских вратах и поджег ее. Еще несколько попали в казармы – и убили тысячи военных, ожидавших развертывания.
Еще одна серия искрошила северные трущобы вдоль реки. Вышки и причалы взрывались и сыпались в воду. Посреди реки перегруженный паром Фолика засыпало тлеющими обломками. Фолик пытался повернуть по течению и орал на Мясорубку. Еще один снаряд упал в воду рядом, окатив кричащих пассажиров вонючей речной водой. Паром подбросило взрывной волной.
Еще два упали позади «Магнификата», взорвавшись и потопив лодочку «Необъяснимую», которая плыла вверх. «Необъяснимая» взлетела на воздух и поперчила воду осколками. Горели разводы горючего на речной ряби.
Фолик развернул и направил суденышко в фарватер. Мясорубка кричал ему что-то, но завывание снарядов заглушало его.
Прерывистый залп прокатился по шахтерскому району, сровняв водонапорные башни и подъемные колеса с землей.
Глубоко под землей Гол Коли пытался вытащить Трага Верэса из-под камней, свалившихся по главному стволу Глубинной шахты № 17. Повсюду с криками умирали шахтеры.