Некто или нечто?
Шрифт:
Думаете, микроорганизмы способны производить только лишь пищевые продукты? В районе Кривого Рога на Украине залегают известные всему миру месторождения железных руд. Такие же руды разрабатываются в США близ Великих озер. Произошли криворожские и североамериканские руды вот как. На протяжении миллиардов лет в этих местах скапливались погибшие микроорганизмы. Их оболочки содержали нерастворимый гидрат окиси железа и постепенно превращались в железняк. Микроорганизмы, создавшие гигантские запасы сырья для металлургии, получили название железобактерий. Этих бактерий
В самое последнее время ученые, исследующие жизнь океана, открыли поразительные вещи. В иле, извлеченном с океанского дна вблизи Багамских островов, отыскались бактерии, занятые — чем бы вы думали? — производством тяжелой воды! Тяжелую воду употребляют для получения атомной энергии. Ученые научились добывать ее искусственно всего лишь тридцать лет назад. Но это производство стоит очень дорого. А бактерии справляются с таким сложным и тонким делом запросто. В океане содержится много миллионов тонн тяжелой воды. Возможно, что вся она сотворена бактериями?
И еще. На океанском дне обнаружены небольшие клубеньки, вроде картофелин. Назвали их ферромарганцевыми конкрециями — они состоят главным образом из железомарганцевой руды. Конкрециями устланы громадные площади океанского дна. Это — сотни миллиардов тонн превосходной руды, в которой остро нуждается мировая металлургия. Но как же сформировались железорудные картофелины? Предполагают, что они тоже сотворены бактериями.
Наука, вторгшись в мир «хаоса», избавила человечество от некоторых заразных болезней, вызываемых микробами. Чума и холера не угрожают теперь странам и целым континентам. В Советском Союзе почти начисто ликвидирована малярия. Наука пошла и дальше, принудив многие виды микроорганизмов работать на людей. Антибиотики, гормоны, жиры, аминокислоты… Миллиарды живых микроскопических фабрик заняты производством этих важнейших для человечества веществ.
Микроорганизмы (к ним относятся бактерии, лучистые грибки, дрожжи, плесени, одноклеточные водоросли, простейшие), как мы уже видели, размножаются непостижимо быстро. Вот почему ныне, когда человек готовится к полетам на Луну, ученые озабочены тем, чтобы земляне не занесли в космос наши микроорганизмы. Размножившись, земные микробы могут изменить, исказить картину природы на других небесных телах. Все перепутается.,
Человек, соприкоснувшись с миром линнеевского «хаоса», попадает в страну невыдуманных чудес, действующих на воображение, быть может, сильнее любой сказки. Полчища невидимых убийц, поражающих кровеносную систему и нервные ткани… Армия подобных же невидимок, но уже не разрушителей, а работяг, созидающих пищу, лекарства, руду… Кажется, будто микробы стоят особняком среди других живых созданий, что в мире «хаоса» — свои законы. Но это не так. Человек, обезьяна, дерево, микроб состоят из одних и тех же главных элементов; растут, размножаются, стареют и умирают, подчиняясь одним и тем же биохимическим законам.
Человек, обезьяна, дерево, микроб — все живое на нашей планете— имеют клеточное строение. Разница лишь в том, что человеческое тело состоит из многих десятков миллиардов клеток, а микроб — из одной-единственной клетки. Отдельную клетку нашего тела мы можем рассматривать как своего рода микроорганизм. И тут и там мы найдем ядро и протоплазму, заключенные в оболочку. И клетка нашего тела, и микроб, достигнув определенного размера, делятся, образуя две новые абсолютно одинаковые особи.
Есть ли жизнь за гранью линнеевского «хаоса»? Сто лет назад ученым казалось, что микробы составляют, если можно так выразиться, нижний предел жизни, что дальше идут молекулы, атомы, интересующие физиков и химиков. Но после скромных опытов Дмитрия Ивановского с табачным соком за миром «хаоса» открылся еще один невидимый мир, мир сверхмалых созданий, которые нельзя разглядеть даже в микроскоп. И в науке возник спор — живые они или неживые?
Испокон веков сверхмалые создания, подобно микробам, переносчикам заразных болезней, приносили человеку большие беды.
Еще за сто лет до Ивановского в единоборство с этим врагом вступил английский врач Эдуард Дженнер. И хотя Дженнер не мог видеть соперника,
Дженнер одолел возбудителя оспы, разгуливавшего по свету без помех тысячи лет. В египетском папирусе Аменофиса I, составленном 5700 лет назад, уже упоминается эта страшная болезнь — оспа. Говорится о ней и в библии, где она именуется «зловредной черной оспой». Полагают, что объявилась она впервые в Эфиопии, а затем проникла в Египет, Аравию, Среднюю Азию, Индию. Один английский археолог, исследуя древнеегипетские гробницы, нашел мумию человека. На коже мумии сохранились следы оспин.
Никому неведомый, невидимый возбудитель оспы неизменно сопровождал армии завоевателей; проникал в осажденные города и крепости; укрывался в тряпье переселенцев, спасавшихся от голода и вражеских набегов; переплывал океаны в трюмах кораблей; перебирался через необъятные пустыни с купеческими караванами, гнездясь в коврах и шелковых тканях.
Около двух тысяч лет назад он проник в ряды римских воинов. В 165 году легионы Рима осадили парфянскую крепость на реке Евфрат. Осада длилась долго, пока римляне не догадались подвезти стенобитные орудия и камнеметы. Крепость пала. Как водится, римляне сожгли город и перебили всех его защитников. Но еще во время осады легионеров стала поражать странная болезнь. Жар, понос, рвота… Затем человек покрывался гнойной зудящей сыпью и быстро погибал. То была черная азиатская оспа. Легионеры назвали ее по-своему: «роса смерти». Римский военачальник поспешил увести свои поредевшие легионы прочь от Евфрата. Но «роса смерти» шла следом и вместе с остатками легионов достигла Рима, где стала уносить в могилу до двух тысяч человек ежедневно.
Арабы, вторгшись в VIII веке в Испанию, принесли оспу на Пиренейский полуостров. Пройдет восемь столетий, и испанцы, переплыв Атлантический океан, занесут оспу на остров Сан-Доминго, затем в Мексику и в Перу. Около трех с половиною миллионов инков погибнет от нее. Она уничтожит целиком некоторые индейские племена в Северной Америке…
И пошла, и пошла гулять по всему свету «роса смерти»… В Россию оспа пришла, по-видимому, и с Запада — из Греции, и с Востока — из Китая. В 1427 году, как отмечает летопись, «мор бысть велик во всех градех русских по всем землям и мерли прыщем». В следующем столетии, в 1553 году, жертвой оспы стал Новгород: «Той же осени бысть в Великом Новгороде мор, начата явитися на человецех вред яко прыщ и бысть поветрие немало».
Никто и нигде не мог от нее укрыться. Она настигала королей и королев в глубине дворцовых покоев, князей, укрывшихся в замках, опоясанных толстыми стенами, рвами, наполненными водой. Она не щадила ни епископов, ни ученых алхимиков, ни пьяных гуляк. Римский император Марк Аврелий, французские короли Людовик XIV и Людовик XV, королева Англии Анна, кайзер Иосиф I, малолетний русский император Петр II — все эти коронованные особы погибли от оспы.
Не зная причины болезни, люди давно заметили важную ее особенность: дважды оспой не болеют. Знаменитый бельгийский врач и натуралист Ван-Гельмонт, живший на рубеже XVI и XVII веков, писал: «Оспа происходит от яда и несет с собой заразу. Никто не может описать его свойств, так как он не имеет имени, а только последствия. Однажды испытав действие яда, человек не болеет им». Да, человек, перенесший «хорошую» оспу, то есть легкую форму болезни, мог считать себя в безопасности при любой эпидемии. А раз так, то нельзя ли, заразив себя умышленно, переболеть легкой формой, и делу конец? И начались прививки. У разных народов они назывались по-разному. Латинское название подобных прививок, теперь уже не применяемых, — вариоляция, от «вариола» — оспа.
В Китае вариоляция известна была еще в VI веке. Детям закладывали в нос струпья, взятые у больного легкой формой оспы. В Индии и Аравии оспенную жидкость втирали в кожу. На Руси в средние века оспенные струпья привязывали к телу и при этом советовали есть побольше меда, чтобы оспа скорее принялась. В Европе в начале XVIII века вариоляцию упростили: скальпелем, смоченным в оспенном гное, делали надрезы на коже. Именно таким способом привита была в 1768 году оспа Екатерине Второй и ее наследнику Павлу.