Нелегкое счастье
Шрифт:
Он взял у нее спящего щенка и положил его в коробку. У нее смягчилось сердце: как осторожно он обращался с беспомощным созданием.
— Он очаровательный.
— Да, он борец, настоящий солдат. — Гордость в его голосе вызвала у нее улыбку.
— Солдат. Так мы его и назовем. — Она коснулась руки Сойера. — Он бы не выжил, если бы не ты.
Он пожал плечами, а она засмеялась.
— Не хочешь быть героем? Но ты уже герой. — Она приблизилась и поцеловала его в щеку.
Он резко втянул воздух и обхватил рукой ее плечи, не позволяя ей отойти. Их взгляды встретились. Огонь в его глазах не оставлял
Сойер наклонился к ней.
— Линн, скажи мне, ты хочешь этого? — охрипшим голосом прошептал он.
Она не могла говорить, а только прижалась губами к его рту и смежила веки.
Он со стоном запустил пальцы в ее волосы на затылке. Дрожь пробежала у нее по позвоночнику. Он еще теснее прижался губами к ее рту, жар его языка разомкнул губы. От желания она почти теряла сознание. Он ласкал языком ее рот, дразнил, искушал, подталкивая к взаимности. И тогда она осмелилась поцеловать его в ответ.
Он снова уложил ее на софу, сам распростерся рядом. Их голые ноги переплелись. Напряжение внизу живота нарастало. Она обняла его шею, изгибала спину, прижимаясь к нему в попытке заполнить мучительную пустоту. Он все с большей жадностью покрывал ее голодными поцелуями.
Обхватив ее грудь, он подушечкой большого пальца ласкал чувствительную вершину. А она думала, что вот сейчас сгорит без остатка. Прикосновения Сойера, невероятно нежные, вызывали в ней мучительное нетерпение. Она старалась прижаться к его ладоням и ласкала губами его горло. Его запах будоражил ее чувства.
Сойер захватил подол рубашки в кулак и поднял ткань, обнажая ее тело. Даже при тусклом свете, проникавшем из холла, Линн испытывала смущение и подняла руки, чтобы закрыться.
— Ты такая красивая. — Хриплые слова остановили ее.
Она почти поверила ему. Почти. Ведь в течение четырех лет Бретт твердил ей, что у нее маленькая грудь, которая не может зажечь настоящего мужчину.
— Линн, посмотри на меня. На этот раз не пожалеешь?
Значит ли это, что он все еще хочет ее? Ее? С маленькой грудью и не столь пухлыми губами? От желания у него расширились зрачки, раздувались ноздри. Глаза вспыхнули, нервно перекатывались желваки. Он выглядел как человек, который балансирует на краю, боится потерять самоконтроль. Его трясет, от силы, которую он пытается сдержать. И это все из-за нее?
Линн подняла руку и провела пальцами по его колючему подбородку.
— Не пожалеешь?
Он встал, снял рубашку, но не мог оторвать глаз от Линн. Влажные губы воспалены. В голубых глазах жгучий голод. Груди твердые и круглые, с тугими розовыми сосками. Идеального размера. Как раз чтобы заполнить его руки и не оставить пустоты. Сквозь молочную кожу просвечивали синие жилки. Он не мог дождаться, когда он проследит языком их путь.
Он опустился на софу рядом с ней и боролся с демонами, осаждавшими его. Они подталкивали Сойера довести их обоих до безумия как можно быстрее. Ведь медленно он может сделать это в следующий раз.
Его рука дрожала, когда он гладил ее шею и опускался вниз. Он натолкнулся на тонкую золотую цепочку, которую она носила. А под ней бешено бился на горле пульс. Цепочка упала ей за спину, золотые звенья врезались в нежную кожу. Он просунул палец, поймал что-то, висевшее на цепочке, взял в руку.
Обручальное кольцо. Кольцо Бретта.
Его будто окатили холодной водой. Пожар в крови моментально потух. Он сжал кулаки и втянул воздух, чтобы задушить чудовищную ревность.
Сегодня ночью они вместе наблюдали за рождением щенка, потом Линн спала, свернувшись клубочком на его руках. И ему захотелось того, что он не может иметь. Линн в печали и ищет в нем замену. Кольцо все сказало. Ее сердце все еще принадлежит Бретту.
— Сойер, прости! — Она прижимала к груди рубашку.
Простить? За что? За то, что притворялась, будто он не Сойер, а Бретт?
Сожаление в ее глазах вызвало в нем злость и обиду. Какой он дурак! Второй раз влюбился в Линн! А ее, как и тогда, получил Бретт. Пусть даже мертвый.
Глава восьмая
Щенок исчез. Моментально проснувшись, Линн вскочила с постели, откинула назад упавшие на лицо волосы и включила лампу, стоявшую у кровати. Это не игра воображения и не шутка усталых глаз. Коробка с Солдатом исчезла.
Наверное, Сойер забрал его. Но она не слышала, как он входил в ее комнату. Значит, он стоял рядом с ее кроватью и смотрел, как она спит? Линн наскоро умылась, надела красные шорты, в тон им майку и бегом спустилась по лестнице — проверить, как там Мэгги и ее щенки. Через окно она увидела одинокого пловца, пересекавшего водную гладь бассейна. Щенок лежал, свернувшись в коробке, на кованом железном столе во дворе. Линн с облегчением вздохнула.
Она налила себе стакан сока и вышла на воздух. Опустилась в кресло рядом с Солдатом и смотрела, как Сойер плавает. Если они собираются наладить честные отношения, она должна объяснить ему, почему кольцо оказалось на цепочке. Несправедливо по отношению к Сойеру, если она позволит ему верить, будто обманывала его. По собственному опыту она знала, каким разрушительным может быть это чувство.
Минут через пятнадцать Сойер вышел из бассейна. Вода каскадом сбегала с широких плеч, могучей груди, мускулистого живота. Потом обрисовались контуры его мужской плоти в коротких черных плавках, а вода струилась по ногам.
От этой картины у Линн перехватило дыхание. Во рту пересохло, груди налились. Почему так получается, что один только взгляд на Сойера заставляет ее чувствовать себя женственной, испытывать возбуждение? Почему ее тело выбрало именно его?
— Ты хорошо отдохнула? — Он направился к ней и остановился неподалеку.
— Да. Прости, я опять проспала.
Он потянулся за полотенцем. Она старалась не смотреть, как он вытирался.
Она обхватила пальцами край кресла, в котором сидела, и прокашлялась.
— Сойер, насчет прошлой ночи… Его лицо превратилось в маску.
— Мне надо объяснить… — Она для смелости вдохнула побольше воздуха. — Я не думала о Бретте, когда ты целовал меня.
Его губы вытянулись в нитку. Он оперся на кованый столик. Но, несмотря на небрежную позу, каждая мышца его натянулась, выдавая его напряжение. Желваки вздулись на недавно выбритых щеках. Он смотрел на нее так неистово, что ей казалось, она видит вспышки молний в кобальтовой синеве его глаз.