Нелюбимая для босса
Шрифт:
Мужчина сводит брови к переносице и вопросительно смотрит на меня. Его пресс, плечи, шея напрягаются, рельеф натренированного тела становится еще выразительнее.
Внезапно рогатые чёртики вытесняют милых ангелочков в подгузниках из моей головы и начинают с придыханием шептать на ухо, что мне стоит остаться рядом с Титовым. Соблазняют меня красочными картинками того, как я неспешно завтракаю вместе с привлекательным мужчиной, а затем лично провожу тактильную ревизию шести прокаченных квадратиков пресса на его животе.
Через силу
На папу забивать нельзя. Отец важнее этого идеального пресса. Тем более нельзя так нагло врать папе. Он этого не заслуживает.
Утвердительно киваю сама себе и еще раз прошу ничего непонимающего Дениса назвать адрес квартиры.
— Я хочу заказать машину к подъезду, но не знаю какую улицу и дом указывать.
— Куда ты так торопишься, Влада?
— Мне очень надо к папе. Прости.
Безумно горько отказываться от завтрака, который мужчина приготовил лично для меня своими руками, но время безжалостно поджимает. Чем раньше я вернусь домой, тем меньше шансов, что там меня ожидает грандиозный скандал.
Титов, конечно же, пытается выяснить, что произошло. Я обещаю рассказать все ему чуть позже. Целую в губы и поспешно прощаюсь.
Понимаю, что со стороны мой побег выглядит очень странным. Особенно с учетом того, что именно я вчера просила меня забрать из дома. А теперь сама же спешу туда обратно.
Но правдивый рассказ о моем вчерашнем побеге из родительской квартиры выглядит, как по мне, жалким оправданием. Особенно, если взять во внимание, что мне давно не пятнадцать и я имею право выходить из дома.
Пока еду в такси, мысленно прокручиваю варианты, которые скажу папе, если он спросит почему я ездила на работу в выходной день.
Экстренное совещание на котором бухгалтерия должна присутствовать в полном составе? Горящий отчет в начале текущего месяца? Или банальный субботник?
А-а-а-а. Каждый вариант кажется ужасно глупым, в отличие от горькой правды.
Открыв ключами входную дверь, я осторожно переступаю порог квартиры. Останавливаюсь в прихожей и прислушиваюсь к царящим звукам в помещении.
В уши бьет оглушающая тишина. Дома, судя по всему, никого нет. А так как на моем мобильном телефоне отсутствуют пропущенные звонки, то, кажется, папа и мачеха действительно поверили в то, что я уехала на работу.
С облегчением выдыхаю и снимаю пальто с плеч. Не обращаю внимания на тот шум, который создаю своими движениями.
«Тру ля, ля…» — напеваю тихо под нос и, подхватив сумку с вещами, шагаю по коридору в свою комнату.
— И где ты была, Влада?
Строгий голос отца раздается справа, когда я прохожу мимо зала. Папа сидит на диване, скрестив руки на груди. Его взгляд и тон голоса не сулит для меня ничего хорошего.
— О, привет, пап! — с напускным весельем говорю я. Сама же судорожно глазами скольжу по комнате в поисках
— В магазине, — без заминки отвечает папа.
Он продолжает сидеть неподвижно на коричневом диване и внимательно следит за моими нервными движениями. — Не увиливай от вопроса, дочь.
— Пап, я все тебе объясню.
— Уж постарайся. Только так, чтобы я все понял.
Бросаю сумку и прячу глаза в пол.
— Я была на работе, — дергаю трясущиеся пальцы и зачем-то снова вру, — но мне стало не хорошо и меня отпустили домой.
— Влада, ты меня за дурака держишь? — Отец впервые повышает на меня голос. Я поднимаю голову и вижу напряженную шею родителя. Никогда не видела его настолько эмоционально раздраженным и злым. — Где ты была всю ночь? Ты думаешь, что я и Инга совсем слепы? Считаешь, мы не заметили подмены в виде подушек и плюшевого медведя, которые ты смастерила на кровати?
— Пап…
— Не папкай! — мои плечи дергаются от громкого окрика. — Влада, тебе сколько лет, что за детские выходки? Где ты была? Куда ты сбежала и почему? Трубку не берешь, оставляешь дурацкую записку на столе. Что происходит? Ты опять с плохой компанией связалась? Мне, как раньше, теперь тебя за руку водить везде и следить за твоими передвижениями?
— Нет, конечно. Ничего такого я не делала. И не знала, что ты звонил. На моем мобильном нет ни одного звонка от тебя. Вот смотри.
Я достаю телефон из кармана и показываю его отцу. Он бегло скользит взглядом по экрану и возвращается к моему лицу.
— Ты могла все удалить.
— Ничего я не удаляла. Я клянусь! Просто…. — Слезы сами катятся по щеке. — Просто мне необходимо было выйти из дома. Пап, я правда стараюсь принять твою новую семью и будущего ребенка, но… Но это дается с большим трудом. Один день я думаю, что справлюсь, а потом…, — я не хотела плакать, но слезы все равно прорвались наружу. Быстро стираю холодными пальцами влажные капли и продолжаю говорить: — Настолько тяжело, что я порой задыхаюсь в этих стенах, пап. Инга вчера меня так напугала, я чуть не захлебнулась в ванной. Ей, видите ли, показалось, что я что-то делаю с собой. Зачем ты ей рассказал, что со мной произошло, пап? За-а-чем? Она под этим предлогом постоянно лазит по моим ящикам и роется в моих вещах. Ее никаким боком не должны касаться мои дела.
Грудь отца вздымается вверх, ноздри раздуваются пуще прежнего. Кажется, вот-вот и он начнет крушить все вокруг. Я жмурюсь от страха.
Не уже ли моя небольшая ложь довела папу до такого состояния?
Вместо крушений и громкого скандала, папа закрывает глаза и медленно выдыхает через рот. Жилка на его шее все еще раздута настолько, что пульс можно считать даже не прикладывая к ней пальцы.
— Влада, где ты была? — тихо, но жестко вновь спрашивает отец.
— У молодого человека дома, — с писком признаюсь я, глядя на свои потеющие ладошки.