Немая Тьма

Петрик Тома

– Эх мать, - махнул на неё рукой парень, - ну на что мне та Настасья коли другая мне люба?

– Да не любовь это! Не ходь к ведьме!
– кричала на него матушка утирая передником слезы.

Фома, совсем распалившись, схватил бьющуюся в истерике мать в охапку и уложил её на печь. А сам, скрипя зубами, словно не слыша её истошные рыдания, громко хлопнув дверью, ушел.

Шёл он в сторону леса, нервно размахивая червонным сарафаном и злясь на мать. Но больше на самого себя, за то, что так себя повёл с ней неуважительно. А потом, уверив себя что, как только он приведёт молодую жену в дом и мать увидит, что никакая она не ведьма и не кикимора, наладится всё само собой.

Луна

уже была выше самой высокой сосны, где-то из лесу ухал сыч, звенели сверчки. Фома, поддавшись спокойствию ночного леса потихоньку и сам успокаивался. Главное теперь, чтоб любимая согласилась стать женой его.

Девушка уже сидела на их поляне и радостно улыбаясь, встречала его.

– Вот, - протянул он ей наряд, - это тебе, примерь.

Девушка удивившись, неуверенно приняла из его рук сарафан и стала вертеть его и разглядывать, словно диковинку какую.

– Я хочу забрать тебя из лесу, - нахмурив серьезно брови сказал он, - Будешь жить со мной и с матушкой. Изба у нас просторная, хозяйство хоть и не велико да нам хватает, да ещё рыбачить буду. Будем жить ладно, детишек заведём.

Она опустила сарафан внимательно слушая его, Фома видел, что она не совсем понимает его.

– Женой мне будешь, - жадно поцеловав ее в губы, зашептал Фома, - а я мужем верным тебе стану.

Девушка растерянно улыбалась робко, отвечая на поцелуи и вопросительно взирая на него.

– Детишек заведем!
– радостно воскликнул он, сложив руки так словно качает младенца, и наконец увидел проблеск понимания в её глазах.

Счастливая улыбка озарила её лицо, и она радостно завизжав накинулась на него с пылкими поцелуями. Она целовала его лицо, уши, шею, содрав с него рубаху принялась целовать плечи и грудь. Фома, напрягшись от возбуждения завалил её наземь раскидав темно-зеленые локоны по траве и заглянув в её лукавые чёрные глаза, увидел в них страсть жгучую. Раздвинув хрупкие, нежно-молочные бедра вошел в неё резко с напором, словно свирепый кабан сквозь чащу лесную. Мял грубо тело её нежное, а она лишь стонала, прикрыв глаза и выгибаясь словно молодая берёзка под напором бури. И вконец разбушевавшаяся страсть вдруг разлилась горячей рекою в ее чреслах и стихла.

Они лежали под звёздным небом, обнявшись, лежали нагие и уставшие. Фома гладил её спину, а она нежно перебирала его светлые волосы. Не хотелось нарушать чарующее мгновение, не хотелось говорить, не хотелось вставать. Лишь хотелось, чтоб момент этот длился вечность, ну или хотя бы до утра. Девушка лёжа на его руке задремала, Фома любовался изгибом изящных линий её тела, тонкими, нежными чертами лица. Вконец разнежившись, он медленно растворился в безмятежном сне.

******

Проснулся Фома, когда жаркое солнце уже вовсю заливало поляну. С досадой обнаружил что милая снова исчезла, а маменькин сарафан так и остался лежать подле него на земле. Но вдруг, его взгляд наткнулся на нечто, чего ещё вчера на поляне не было. Цепенящий страх тонкой струйкой пополз между лопаток. Посреди поляны стояла невысокая тонкая берёза, а подле корней её, земля была рыхлая.

"Не может быть!" - пытался успокоить свои тревожные думы Фома, второпях натягивая одежду дрожащими руками.

Он бросился к той жуткой полянке с таким же деревом, а прибежав, обнаружил, что там берёзы нет, лишь земля была сырой и вспаханной в том месте, где она стояла.

" И зачем кому-то выкапывать березу с этой поляны и сажать возле меня спящего?"- пытался Фома найти разумное объяснение этой чертовщине.

Но сердце словно знало ответ, пусть он и был бредовым. И хотя молодцу не хотелось возвращаться домой без любимой, голод брал над ним верх. Поэтому парень незаметно прокрался в избу, краем глаза заметив, что матушка понесла воду коровам, схватил быстро огниво, хватку, засунул в торбу кусок хлеба и так же быстро ушёл.

Вернувшись на поляну, с опаской поглядывая на злосчастную берёзу, принялся уплетать краюху хлеба. Он собирался дождаться ночи и наконец, увести домой невесту, а заодно возможно, разгадать тайну этой берёзы. Время до заката было ещё много, поэтому Фома спустился к реке, решив наловить к ужину парочку добрых лещей. Остатки хлеба полетели в воду на прикорм, заброшенная до этого хватка покоилась на дне, оставалось только ждать когда рыба соберётся на пир.

Его взгляд снова привлекла берёза, которая, каждый раз попадаясь ему на глаза, вызывала очередной приступ холодящего страха. Фома, разозлившись на себя за трусость, собрался с духом и подошёл вплотную к дереву.

"Ничего не обычного, берёза как берёза"- сказал он себе протягивая к ней руку. На миг, ему послышалось словно рядом кто-то горестно вздохнул.

Парень отдернул руку и огляделся по сторонам:

"Никого. Показалось"

Его рука легла на гладкий, теплый от дневного солнца ствол дерева. Свисающая над головой ветка аккуратно коснулась его лица, словно гладя. Фома задумчиво глядел на макушку дерева, пытаясь убедить себя в том, что это всего лишь ветер.

Задумчивым, немного растерянным, он вернулся к Тьме, пора было доставать хватку. Улов был богатый, поэтому Фома, обрадовавшись, до самого заката был занят приготовлением вечери.

После заката, съев пару добрых лещей, зажаренных на костре, парню ничего не оставалось, как ждать. Горящие поленья уютно потрескивали, пламя танцуя тянулось к звездам осыпаясь искрами. Месяц, почти округлевший, медленно полз по небу.

" Где же она?" - взволновано, оглядывался Фома по сторонам.

Краем глаза он заметил некое движение возле берёзы, а повернувшись к ней обомлел.

Ветки дерева вдруг стали опускаться и опадать наземь. Ствол уменьшался, принимая очертания девичьего стана. Фома испуганно вскочив, перекрестился. Вот уже проглядывались руки и ноги, ветки и листья совсем опав превратились в темно-зеленые волосы. Прямо на белой коре распахнулись два черных глаза, проступили скулы, подбородок, нос.

Ошарашенный Фома попятившись, с размаху упав на задницу закричал:

"Матерь божья!"

И вот, от берёзы уже ничего не осталось, и перед ним стояла его возлюбленная по щиколотки в земле. Виновато улыбаясь она глядела на него растерянно и печально.

– Кто ты?! Что ты такое?!
– кричал в ужасе Фома не понимая как теперь быть.

Он уткнувшись лбом в колени и обхватив голову руками, будто прячась, бормотал что-то невнятное. А она подойдя незаметно, попыталась коснуться его плеча, так робко словно извиняясь. Фома слегка вздрогнул от её прикосновения, но даже не взглянул на девушку. Она села рядом, нежно приобняла его и положив голову на его могучее плечо запела ту самую мелодию, которая звучала той ночью, когда Фома её впервые увидел.

– Ну не ведьма ты, - взглянул, наконец, он на неё.- Не можешь быть ведьмой.

Лицо девушки озарила улыбка. Фома уже точно знал что она ни слова не поймёт, и уж точно не сможет рассказать ему почему она днём бела берёза, а ночью девка. На ум приходили лишь сказки о заколдованных царевнах. Возможно и его любимую заколдовала злая ведьма.

– Я всё равно заберу тебя домой. Пусть и будешь ты женой мне только нощно. Без тебя нет мне жизни, пропаду без тебя от тоски, - Фома говорил ласково, поправляя локон упавший на её лицо. А милая хоть и не понимала его слов, но чувствовала что говорит он что-то усладное. От того лицо её светилось от счастья, а во взгляде читалось обожание.