Немецкие субмарины под прицелом английских эсминцев. Воспоминания капитана Королевских военно-морских сил. 1941-1944
Шрифт:
А на следующий день, в пятницу 23 апреля, я услышал его восторженный голос по телефону. Он доложил, что вражеская субмарина находится не далее чем в десяти милях. Пеленг первоклассный. Приказав ближайшему корвету следовать за собой на малой скорости, я повел «Вечернюю звезду» на полной скорости в направлении, откуда пришел сигнал подлодки. Через несколько минут я увидел на горизонте черное пятно, окутанное белым туманом. Вне всякого сомнения, это была немецкая лодка. Очевидно, заметив нас, ее капитан приказал срочное погружение. Но мы успели засечь ее позицию. Снизив скорость, я приказал начать гидролокационный поиск. Некоторое время никакого эха не было. Неужели мы упустили врага? Нет. Вот он. Сигнал был ясным и устойчивым. Контакт был установлен.
Настало время проверить «ежа» в действии. Оставив Билла Ридли следить за работой гидроакустиков, я вывел «Вечернюю
Незнакомые с этим новым для нас оружием, мы не поняли, что бомбы, выстреливаемые «ежом», имеют сложную систему предохранителей, необходимых для обеспечения безопасности. Перед выстрелом их следует по очереди вынуть. И требуется довольно длительный период времени, чтобы привести в боевую готовность двадцать четыре бомбы. У орудийного расчета между установлением контакта и получением команды «Огонь!» не было времени для выполнения этой операции, по этой причине приказ не был выполнен. На учебных стрельбах использовались учебные бомбы, не имевшие предохранительных устройств, но об этом никто не подумал.
Теперь мы должны были достать эту проклятую лодку любым способом. Иначе позора не оберешься! К счастью, условия для гидролокационного поиска были хорошими, и, хотя лодка ушла на большую глубину, мы сумели сохранить контакт и начать традиционную атаку глубинными бомбами. Один раз немцу удалось сбить нас с толку, применив SBT (устройство, описанное в предыдущей главе), но мы были настороже, Билл Ридли быстро заметил ошибку и вернул операторов к истинной цели.
Подошел «Клематис» и тоже начал действовать. Мы провели еще одну атаку, в которой вместе с традиционными бомбами использовали еще одно новое оружие – однотонную глубинную бомбу. По сути, это была та же торпеда, но без двигателей. Запустили ее из наших торпедных отсеков.
После этого гидроакустики услышали странные шумы. Такие издает всплывающая подводная лодка. Напряжение возрастало, мы вглядывались в морскую даль, ожидая в любой момент увидеть на поверхности немецкую субмарину. Глубина в этом месте была намного меньше. Появился еще один шанс испробовать «ежа». На этот раз все двадцать четыре бомбы по команде отправились по назначению.
Кажется, мы даже перестали дышать. Мгновения растянулись в бесконечные часы. И тут раздалось два громких взрыва. «Мы его достали!» – воскликнул Билл, захлебываясь от восторга. И был прав. Получив большие пробоины, «U-191» затонула со всем экипажем. Вскоре стало ясно, что мы отправили на дно вожака «волчьей стаи». Радиопеленгаторы не обнаружили больше ни одной цели. К тому же неоценимую помощь оказывали «свордфиши» с «Байтера», патрулирующие неподалеку. В последующие двое суток враг нас не беспокоил и конвой спокойно шел своим курсом. А мы наслаждались сознанием того, что, если кто-то где-то заметит немецкую субмарину, на это место можно будет послать самолет, который прибудет туда намного быстрее, чем моя «Вечерняя звезда», которая хотя и может развивать скорость до 30 узлов, но самолетом все-таки не является. Именно это и произошло в Пасхальное воскресенье, но не рядом с конвоем, а в тридцати милях в стороне, неподалеку от того места, где находился «Байтер». Получив сигнал и уточнив пеленг, мы быстро передали сообщение на «Байтер». Вскоре после этого один из патрульных самолетов заметил немецкую лодку.
Субмарина погрузилась слишком быстро, чтобы самолет успел ее атаковать. Но один из сопровождавших «Байтер» эсминцев, носивший имя «Первопроходец» («Pathfinder») (коммандер Гиббс), прибыл в заданный район, установил контакт с целью и быстро отправил «U-203» на дно. Это был яркий пример эффективного взаимодействия воздуха и моря. Только так и должно было быть всегда.
На следующий день «Байтер» и сопровождающая его группа нас покинули. Их место заняла группа фрегатов, первая группа сопровождения под командованием капитана Годфри Брюера. Брюер все время своей службы в военно-морском флоте провел на эсминце. На протяжении многих лет он был моим верным другом. Впервые мы встретились еще в подготовительной школе. Теперь я с огромной радостью узнал, что нам предстоит совместная работа. Его прибытие совпало с новым всплеском активности немецких субмарин, которые, видимо, снова нашли наш конвой.
Нашему неугомонному Биллу снова удалось перехватить доклад вражеской лодки об обнаружении конвоя, и «Уайтхолл» отправился в указанном направлении, в надежде повторить наш успех в пятницу. Но далеко он не ушел. Коммандер Белл, к немалому удивлению, обнаружил, что с этого направления подходит первая группа сопровождения. Скорее всего, вражеская лодка докладывала об обнаружении именно этой группы судов.
Лодка не всплывала на поверхность, а поиски первой группы сопровождения не дали результатов. Впоследствии из перехваченных переговоров стало ясно, что лодка пристроилась в хвост прибывшей группы сопровождения и собиралась следовать по пятам, не проявляя себя, до темноты. Мы неоднократно слышали, как лодка вызывает свой штаб и снова и снова пытается передать сообщение. В конце концов ко мне пришел Уокер и предложил испробовать небольшую хитрость. Он отлично знал технику радиопередач, используемую немцами, и решил притвориться немецкой лодкой и принять сообщение для дальнейшей передачи. Это, конечно, было незаконно, но соблазн утереть тевтонцам нос был слишком велик. И я дал Уокеру разрешение.
Вскоре после этого он пришел на мостик, сияя, как новенький чайник. Обман удался. Все прошло на высшем уровне. Субмарина прекратила попытки передать сигнал в штаб, пребывая в полной уверенности, что Дёниц уже отправил «волчью стаю» ей на помощь. Должно быть, командир немецкой лодки был немало разочарован, так и не дождавшись поддержки. Пока он терпеливо дожидался своих товарищей, мы благополучно ускользнули, изменив курс в темноте.
Я часто размышлял, вернулся ли командир этой лодки домой, а если да, то как он объяснил отсутствие радиосообщения. Но не исключено, что он оказался одним из тех, кто не вернулся с войны, поскольку летом 1943 года немецкий подводный флот понес тяжелейшие потери.
Между тем, хотя поблизости не было вражеских судов, ни надводных, ни подводных, конвой подстерегало немало других опасностей. Помню, мы попали в полосу сплошных айсбергов, больших и маленьких. Я не мог без содрогания думать о том, сколько кораблей сейчас вслепую, в полной темноте, прокладывают свой путь среди ледяных громадин, каждая из которых может запросто проделать в корпусе любого из них дыру почище любой торпеды.
Мы делали все от нас зависящее, чтобы уменьшить угрозу. Каждый большой айсберг, попадавшийся на пути конвоя, который засекал наш радар, мы освещали прожекторами. Но к несчастью, на один громадный айсберг приходилась дюжина более мелких, основная часть которых была скрыта под водой, а на поверхности виднелась только маленькая верхушка. Даже странно, но все корабли прошли «полосу препятствий» без повреждений, и уже на следующий день мы подошли к Ньюфаундленду и передали свои обязанности канадскому эскорту, которому предстояло отвести конвой в Галифакс и Нова-Скотиа.
Глава 10
АТЛАНТИЧЕСКИЕ БАЗЫ
Это был один из самых длинных атлантических переходов в моей практике – 16 суток вместо обычных 10. Нас задержали северный маршрут и отвратительная погода. Поэтому я в полном смысле этого слова вздохнул с облегчением, когда «Вечерняя звезда» заняла свое место у причала Арджентии.
Первая ночь у родных берегов после рейса всегда надолго запоминается. После долгих, заполненных волнующими событиями дней так приятно почувствовать себя в безопасности, сбросить надоевшую верхнюю одежду, расслабиться и вдоволь помокнуть в горячей ванне. Потом, услышав возбужденные голоса и звон стаканов, можно не торопясь зайти в кают-компанию, послушать бесконечные разговоры, шутки и радостный смех. Люди старались хотя бы отчасти вознаградить себя за долгие часы, проведенные на холоде в промокшей насквозь одежде, за беспокойные вахты, в течение которых приходилось до боли в глазах всматриваться в темноту, стараясь сквозь мрак и туман разглядеть опасность, грозящую ползущему со скоростью улитки конвою. Надо сказать, что угроза чаще шла от погоды, чем от вражеских транспортных средств.
С врагом, которого мы хорошо изучили, можно было справиться. Но неукротимая ярость атлантических штормов, гигантские волны, поминутно грозящие захлестнуть маленький корабль, достаточно часто поселяли в моем сердце страх. Люди по-детски радовались возможности пройтись по твердой земле, прийти в каюту, лечь на койку, застеленную чистым бельем, и провести спокойную ночь.
Мне кажется, капитан это чувствовал даже острее, чем все остальные, потому что в море он проводил все свое время на мостике и в штурманской рубке, изредка вырываясь в свою маленькую каюту, где, если выпадала возможность, в одиночестве быстро проглатывал очередную порцию еды, не разбирая ее вкуса. В рейсе капитан не имеет права даже на минуту расслабиться и поболтать с офицерами.