Немного скандала
Шрифт:
– Это один из моих солдат, – объяснил Алекс, вспоминая долгие испанские ночи. – Перед битвой пытаешься отвлечься. Нельзя слишком много думать о войне. Мы рассказывали всякие истории, даже пели песни, чтобы убить время до рассвета, до неизбежного. У меня под началом был обычный сброд. Некоторые – очень сомнительные людишки, но были там и друзья, которых я никогда не забуду. Один из них и обучил меня, как открывать замки. Это помогло скоротать холодную жалкую ночь.
– Но ключа так и нет?
Алекс покачал головой:
– По моему мнению, если
– Но она не отменила твое задание?
– Нет. – Алекс мрачно смотрел на янтарную жидкость в своем стакане. – Я вынужден подчиниться ее невероятному упрямству. И почему она считает, что это так важно до сих пор, когда прошло столько времени? Это по-прежнему тайна.
– Вышло так, что я люблю тайны, и это очень хорошо, поскольку мне часто поручают разгадывать разные загадки. – Майкл вытащил руку из кармана. Его лицо оставалось невозмутимым.
– Но эту, кажется, разгадать невозможно.
Его друг покачал головой, блестя глазами:
– Не бывает неразрешимых загадок. Нужно лишь задать себе один важный вопрос.
– И что же это за вопрос? – сухо поинтересовался Алекс, и хлипкий стул под ним угрожающе заскрипел.
– Какого звена недостает?
– Я лишь сказал…
– Она тебе не признается. Это я понимаю. Но то, что кажется невозможным, обычно бывает куда проще, чем ты думаешь. Если что-то подтолкнуло ее неожиданный интерес к поискам злосчастного ключа, ты должен спросить себя: что это такое, чего, по мнению бабушки, у Хатауэя быть не должно? Это – единственное логическое заключение. Если он владеет ключом и не знает, для чего он, тогда, я полагаю, скоро должно произойти событие, которое откроет ему глаза.
Это звучало разумно, если может быть разумным то, что все прочее, относящееся к этому делу, казалось лишенным всякого смысла.
– Мы оба, я и Эмилия, получаем письма. Старые любовные письма. Отправитель постарался остаться неизвестным. Я не понимаю его цели, однако письма соединяют мою семью и семью Эмилии. И все это имеет отношение к смерти Анны и последующей за тем дуэли.
Майкл скупо улыбнулся:
– Значит, с этого мне и нужно начинать.
Глава 19
Возвращение в Лондон было сопряжено с целой бурей эмоций, как будто она приехала сюда впервые. Как, однако, переменились ее ощущения, размышляла Эмилия, глядя в окошко экипажа. Как любая молодая женщина, которой предстояла первая встреча с высшим обществом, она испытывала тревогу пополам с любопытством. Что принесет ей Лондон? Мужа? Разумеется, это и была главная цель. Все эти новые платья, блестящие приемы, толпы людей, бесконечные бокалы теплого шампанского!
Муж казался фигурой весьма абстрактной, смутной.
Теперь она знала: Алекс был неотразим – черные волосы, темные глаза, ослепительная улыбка. Само совершенство! Добавьте к этому чувство юмора, ум и деликатность – они навеки взяли ее душу в плен, как опий. Где-то он сейчас?
–
Тетя Софи восприняла эту перемену в планах с обычным апломбом.
– Посмотреть последнюю коллекцию картин Симеона – это редкое удовольствие, милорд.
– Я отдаю себе отчет, что его внук – человек весьма эксцентричный, – сообщил Уэстхоп. – Насколько я знаю, все художники таковы. И писатели, и актеры. Слишком богатое воображение – от этого не жди ничего хорошего.
– Но вы-то воображением не страдаете, милорд, – невинным тоном заметила Эмилия. Она сидела, смирно сложив руки на коленях.
Тетя Софи послала ей предостерегающий взгляд. Действительно, зря она это сказала, но ее замечание, кажется, пролетело мимо Уэстхопа.
– Верно. Я больше склонен к практическим занятиям! – с жаром воскликнул он. – И мое любимое – охота. А вы охотитесь с собаками, леди Эмилия?
Она не могла бы придумать ничего отвратительнее, чем преследовать бедное животное с единственной целью его убить. И это называется спорт! Еще менее здесь было практического. Поэтому она прикусила губу, сдерживая злой укор. И лишь заметила:
– Боюсь, что нет, милорд.
– О-о… – протянул он с вялым разочарованием.
Эта вялость почти постоянный его спутник, подумала Эмилия. Интересно, зачем отцу понадобился такой скучный зять – ни рыба ни мясо?
К счастью, как раз в этот миг экипаж замедлил ход и остановился перед роскошно иллюминированным домом. Эмилия никогда не была здесь раньше, однако узнала дом – он принадлежал одной светской даме, ведущей почти затворнический образ жизни. Как говорили, вдовствующая графиня перестала бывать в обществе после смерти своего мужа.
– Я и не знала, что леди Босуорт является попечительницей этой выставки, – сказала тетя Софи, когда лакей торжественно распахнул дверцу кареты. – Так еще интересней. Мы подруги, но давно не виделись. Я очень сожалела, когда она погрузилась в вечный траур и отказалась появляться в свете. Делла была в Европе, и я думала, что она до сих пор в Италии. Последнее письмо от нее пришло больше года назад.
Сегодня тетя Софи не баловала зрителей ярко-желтым тюрбаном, но выглядела тем не менее весьма необычно – смелое оранжевое платье, обернутое вокруг ее великолепной фигуры наподобие индийского сари. Темные волосы были заплетены в длинную косу, а глаза чуть подведены арабской сурьмой. Образ завершал сверкающий шарф, изящно ниспадающий с плеч. Экзотический наряд очень ей шел, но Эмилия удивлялась тому, что тетя оделась столь вызывающе, настояв при этом, чтобы племянница ограничилась строгим и благопристойным платьем.