Немного скандала

Уайлдс Эмма

– Она красива. Очень похожа на мать.

– Вы знали ее мать?

– Что тут удивительного? Разумеется, я ее знал. Хатауэй со всеми его грехами все-таки граф. Мы вращаемся в одних и тех же кругах.

– Кстати, его дочь согласится с тобой, что он небезгрешен. – Алекс наблюдал, как хищная птица, судя по грациозному полету – ястреб, села на ветку дерева. Небо было до невозможного голубое, ни одного белого облачка. – Хатауэй то не замечает ее совсем, то пытается контролировать каждый шаг. На всякий случай,

если вы не догадались, скажу: мне решительно указали на дверь, когда я просил у него разрешения жениться на ней.

– По крайней мере его мнения ты спросил.

Иногда суровость отца просто ранила.

– Мне почти тридцать. Вы полагали, что я должен просить у вас позволения?

Немного помолчав, отец вздохнул и пожал плечами. Они вместе зашагали от хозяйственных построек к садам.

– Неприятно признавать, но тут ты совершенно прав. Я так привык принимать решения за всех и каждого! Иногда мне кажется, что имею на это право, а ведь это не так.

Любопытное откровение от человека, который почти не делает признаний. От аристократического профиля отца веяло холодом. Они шли бок о бок.

– Ваше отвращение к Хатауэю не должно отражаться на отношении к Эмилии, вашей невестке. По крайней мере я на это надеюсь. Она очень беспокоится – и ее можно понять, – что вы невзлюбите ее лишь потому, что она дочь своего отца. Я пытался убедить ее, что вы сможете рассудить по справедливости.

– Вот как? – Отец, казалось, даже развеселился. Вот уж редкость! – Прибегаешь к лести, чтобы пробудить во мне родственные чувства? Понятно.

– С радостью – если это подействует. Ее счастье для меня очень важно.

– Тогда так тому и быть. – Лаконичный, но такой веский ответ. Во время разговора отец сохранял спокойный, невозмутимый вид. Но Алексу еще предстояло удивиться. Как только они оказались на краю сада, отец вдруг остановился и поднял голову навстречу теплому утреннему солнцу.

– Хатауэй может отомстить.

Алекс тоже остановился.

– Вполне. Я женился на его дочери вопреки его запрету. Воздержусь от наивных ожиданий, что при следующей встрече он улыбнется и дружески пожмет мне руку.

– Ты не понимаешь.

Герцог, всегда такой бесстрастный, наверное, имел основания так говорить. Его лицо приняло страдальческое выражение, которого Алекс никогда у него не видел. Он осторожно ответил:

– Нет, сэр. Очевидно, не понимаю. Может быть, вы объясните?

– Он может открыть ей правду. По крайней мере правду, какой он ее видит.

Да, это было бы как холодный дождь на голову, Алекс едва не произнес этого вслух. Вместо этого он спросил:

– Какую правду?

Неподалеку стояла резная каменная скамья, под кустом, который уже покрылся розоватыми бутонами. Рядом красовалась статуя Купидона – надо же, какая ирония! Отец жестом указал на скамью и веско добавил:

–

Думаю, нам следует присесть.

– Неужели я рискую не устоять на ногах? – Не дожидаясь ответа, Алекс сел, вытянув перед собой ноги, и удивленно взглянул на отца. Тому явно было не по себе.

– В наших жилах течет королевская кровь. – Отец устроился рядом, прямая спина, надменное лицо. – Один из твоих предков – Вильгельм Завоеватель, и…

– Прошу прощения, – довольно грубо перебил Алекс, – какое отношение это имеет к нам с Эмилией? – Впрочем, он уже начал прозревать в этой мрачной трясине невежества, понял, что ему не хватает какого-то важного звена. – Если вы насчет того, что она мне не пара, то не трудитесь.

– Нет. – В утреннем свете лицо отца приняло почти человеческое, страдальческое выражение. Элегантный даже в сельской глуши, сдержанный и неприступный, сейчас он был тих и спокоен, как никогда. – Я только хочу напомнить, что на древе нашей родословной есть имена самых выдающихся людей английской истории. Тем не менее даже знатнейшие и благороднейшие семьи могут хранить свои мрачные тайны.

– Да, у меня сложилось такое впечатление, – сухо заметил Алекс. – Вы хотите поведать мне, что тайна семьи Сент-Джеймс действительно существует?

Складки вокруг отцовского рта залегли резче.

– Ты уже знаешь часть истории Анны Сент-Джеймс и Сэмюела Паттона, третьего графа Хатауэя.

– Да, я знаю, и притом немало. Я прочел некоторые письма из их личной переписки. Кто-то взял на себя труд посылать и мне, и Эмилии их любовные письма, по одному за раз.

Лицо герцога вытянулось.

– Кто-то? Ты не знаешь, кто их отправлял?

– Нет. – Подул приятный ветерок, ероша Алексу волосы и напоминая, какое утро он обещал Эмилии. – Однако я полагал, что всеведущая бабушка могла бы догадаться, поскольку именно с нее и началась эта драма. Разумеется, я не возражаю против того, что в итоге вышло, но мне кажется, что кругом меня кусочки головоломки, которую я никак не могу сложить.

– Она не станет тебе подсказывать. Поверь.

– Мне кажется, – усмехнулся Алекс, – это все равно что штурмовать Адрианов вал. Древний, но упрямо торчит на месте…

– Я не могу объяснить, откуда письма, но могу свести кое-какие концы, чтобы тебе помочь. – Вытянувшись в струнку, отец невидящим взглядом смотрел на обширные террасы садов в великолепном убранстве весеннего цветения. – Итак, ты желаешь счастья жене. Это похвально. Но к сожалению, есть некое ужасное обстоятельство, с которым тебе придется столкнуться, когда ты – я думаю, это должен сделать ты, а не ее отец, – расскажешь ей, что твой дедушка убил ее деда.

– Я знаю про дуэль, – признался Алекс, – но ей еще не рассказывал. И все же я думаю, учитывая, что Эмилия его вообще не знала, она…