Немного женатый
Шрифт:
Она наклонилась и погладила Маффина по голове, хотя пес не требовал ее внимания.
– О да. Я буду очень счастлива. У меня есть дети, теперь они принадлежат мне по закону. Рингвуд и все состояние тоже мои. У меня есть тетя, друзья и соседи. И все это благодаря тебе, Эйдан. Я всегда буду думать о тебе с глубокой благодарностью.
– С благодарностью, – тихо повторил он. – Ну, тогда я полностью вознагражден.
Таким тоном он говорил с ней в первые два дня их знакомства. Это был голос не того человека, который смеялся вместе с Дэви и дразнил его сегодня днем, и не того,
У Евы сжалось сердце и перехватило дыхание от сдерживаемых рыданий. А что, если она прямо скажет ему правду, подумала Ева. «Я люблю тебя. Не уезжай. Вернись ко мне. У нас будут дети. Мы с тобой будем жить счастливо». Она прикусила губу, чтобы не поддаться странному искушению.
– Ты был невероятно добр, – сказала она, вновь обретя способность дышать.
Это прозвучало как прощание.
– Тебе холодно. – Эйдан заметил, что Ева дрожит. – Нам лучше вернуться в дом.
– Да.
Но Эйдан не сразу подал ей руку, будто давая ей время сказать что-то еще, но сказать Еве, конечно, было нечего.
Глава 21
Утром посыльный принес в Рингвуд приглашение полковнику Бедвину и леди Эйдан Бедвин от графини Лафф на прием, который она устраивала в Дидкоут-Парке через два дня.
– Не имею никакого желания туда ехать, – сказала Ева, прочитав за завтраком письмо вслух тете и Эйдану.
– Но ты должна, – с мольбой прижимая руки к груди, возразила тетушка. – Тебя приглашают туда впервые. Серина будет в восторге, ты же знаешь, она поклялась, что не поедет, если не пригласят и тебя, дорогая.
Эйдан вопросительно посмотрел на Еву.
– Это здесь самое важное событие года, – объяснила она. – Бал только для избранных. Моррисы никогда не входили в их число. Разумеется, я теперь Бедвин и вполне респектабельна.
– И ты была представлена королеве, – добавила тетя.
– Да, и это тоже. – Глаза Евы весело блеснули. – В прошлом году я была недостойна приглашения от Лаффов, а в этом удостоилась такой чести. Я не поеду.
– Прошу прощения, – сказал Эйдан. – Разве меня приглашение не касается? А если я захочу его принять?
Ева поморщилась:
– С какой стати ты вдруг захочешь его принять?
– Дело в том, Ева, что ты будешь жить в Рингвуде всю жизнь. Почти все соседи твои друзья, до сих пор исключением были Лафф и его жена. Почему бы тебе не быть и с ними в хороших отношениях, если для этого предоставляется случай?
– Приглашение послано до неприличия поздно, – сказала Ева. – Другие давно уже его получили. После того как ты заезжал в Дидкоут-Парк, да и герцог Бьюкасл появлялся в местной гостинице, я уже больше не пария.
– Ты оскорблена? – спросил он.
– Да нет, что ты, – засмеялась Ева.
– Тогда докажи это. Прими приглашение… за нас обоих. Миссис Причард все еще сидела, умоляюще прижимая руки от груди.
– Прекрасно, полковник. Вы все ей объяснили. Я хочу услышать ваш подробный рассказ, когда вы вернетесь оттуда. Прием в саду – это так романтично: рощицы, деревья и гроты, в которых скрываются гуляющие, парочками, разумеется.
– Нам это ни к чему, – сказала Ева, хотя
Эйдан обещал Дэви, если позволит погода, вынести принадлежности для крикета. Погода не подвела. После завтрака он научит мальчика основным правилам игры, чтобы они могли немного поиграть. Затем Эйдан собирался преподать Дэви урок верховой езды: оказалось, что он все еще не умеет ездить верхом. Эйдан извинился и вышел из-за стола.
Он провел беспокойную ночь. Он задержался здесь дольше, чем предполагал. Он помог детям прийти в себя после того, как при содействии констебля их вырвали из дома. Он познакомил их с некоторыми приятными летними играми, дал им почувствовать, что у них есть семья, и укрепил их веру в будущее. Эйдан надеялся, что искупил вину перед Евой за свое грубое поведение в Лондоне, и она, возможно, сохранит добрые воспоминания о нем.
Но он оставался в Рингвуде слишком долго. Он полюбил Еву и знал, что будет очень страдать от разлуки с нею. Но накануне вечером на прогулке она сказала, что после его отъезда она будет вполне счастлива и всегда будет вспоминать о нем с благодарностью.
Благодарность! Это слово ранило его глубже любого грязного оскорбления. Оскорбление хотя бы есть проявление какого-то сильного чувства. Ева же всегда будет вспоминать его с благодарностью.
Ворочаясь на постели после прогулки в безуспешных попытках уснуть, Эйдан решил больше не откладывать свой отъезд. И вот опять он смалодушничал и остается еще на три дня. Несомненно, очень важно, чтобы Еву приняли в здешнем обществе. Но…
Но ему предстояла игра в крикет.
Полковник сказал Еве, что уедет наутро после приема у Лаффов.
Фрея прислала Еве письмо. В нем она со свойственным ей остроумием и наблюдательностью сообщала последние новости о торжествах по случаю победы над Наполеоном, в которых она принимала участие. В своем письме она сообщала также, что намерена покинуть Лондон и вернуться в Линдсей-Холл. Фрея спрашивала, не хочет ли и Ева провести там лето. Ева твердо решила остаться дома, но Эйдан собрался провести остаток отпуска со своими сестрами в их родовом имении.
– Пора мне уйти из твоей жизни, Ева, – сказал он.
– Да, конечно.
– И вернуться в свою.
– Да, разумеется.
Она с трудом отвечала ему, изо всех сил стараясь улыбаться, как она надеялась, в знак согласия и с вежливым сожалением. Да, пришло время. Если Эйдан останется еще на какое-то время, она никогда не сможет отпустить его и опозорит себя, цепляясь за него и умоляя не покидать ее.
Оставалось еще два дня до отъезда Эйдада, но один уже почти прошел за увлекательной игрой в крикет, в которой приняли участие не только Ева и Бекки, но и преподобный Паддл, явившийся под каким-то неубедительным предлогом. Викарий оказался азартным игроком, особенно когда его противником был Эйдан. Тельма, Бенджамин и тетушка Мэри присутствовали в качестве зрителей и с одобрением рукоплескали обеим командам. Так что когда Эйдан сообщил Еве о своем отъезде, оставалось лишь полтора дня до приема у Лаффов. А потом…